– Стешка? – удивилась княгиня. – Кто это?
– Как кто? Дочь Калины Фомича. Приемная.
Сашенька припомнила толстую, похожую на мать девицу.
– А Осетров нашему браку противится.
– Потому что капиталом ты не вышел?
– Да хоть бы и вышел…. Не хочет Калина Фомич Стешке приданого давать. Дочка-то не родная! Вот и распустил слух, что чахоточная. Мол, от Аграфены Миничны заразилась.
– Это супруга Осетрова? – уточнила Тарусова.
– Она самая. Как умрет Минична, Осетров Стешку в монастырь запрет. И тогда все деньги ему достанутся. А он ведь их не заработал. Просто охмурил богатую вдовушку! Калина, как и я, из приказчиков. У Телепнева служил. Слыхали про такого?
– Да, – не соврала Сашенька.
Слышала. Точно слышала! Только вот где и когда?
– Телепнев монопольно торговал сукном ричардсовской мануфактуры. Товар, конечно, дорогой, но важные господа исключительно из него костюмы шьют. Почитай, самое известное в России аглицкое сукно! Наше-то, отечественное – для бедных, шерсть потому что дрянная. Калина Фомич сидельцем у него начинал, потом в приказчики выбился. Но всю жизнь прозябать там не собирался. Мечтал о собственном деле. А как его завести без денег? Начал невесту себе подыскивать, сваху нанял. Мужчиной он тогда видным был, не то что теперь. Вот внешностью Аграфену Миничну и зацепил! Первый ее муж, купец Полуянов, умер не вдруг, тоже чахоткой страдал, но дело свое успел выгодно продать, а деньги в облигации обратить. Женихов вокруг Миничны крутилось много, но Калина статью всех обошел. Как поженились, капиталец он, естественно, к рукам прибрал. Прикинул, а доход-то по облигациям невелик. На бирже играть Калина Фомич боялся. Там и взлететь можно, и кубарем с горы покатиться. А чего он умел? Что знал? Только одно – ткани ричардсовской мануфактуры. Вот и написал мистеру Ричардсу: «Так, мол, и так, Телепнев – монополист, потому большие накрутки делает на сукно, аж сто процентов, а я готов торговать за пятьдесят. Отдайте, мол, мне контракт». Ричардс иначе рассудил. Телепнев в год сукна продавал корабль, если количество купцов удвоить, а цены понизить, то будет продаваться два корабля. И согласился, благо Осетров отсрочку не просил, готов был предварительно платить.
– Прохор, не знаю по отчеству… Тут запах скверный! Может, сразу к убийству Муравкина перейдешь?
– Погодите чуток, иначе непонятно будет. За неделю до того, как к Калине первый корабль приплыл, случилось несчастье – у Телепнева склад сгорел со всем товаром!
– Осетров поджег?
– Ну а кто, по-вашему?
– Хвастался?
– Нет, конечно! Калина не дурак. Но мы-то с вами понимаем… Товар, правда, был Телепневым застрахован, и с Ричардсом Козьма Сысоевич рассчитался, но в дальнейшем кредите англичанин ему отказал. А денег у Телепнева не оказалось! И Осетров неожиданно для себя стал монополистом. Естественно, к нему и все работники Телепнева перешли. В том числе и лучший, Пашка Фокин!
– Пашка Фо! – поняла Сашенька.
– Вы и про него слышали? – удивился Прошка.
– А как же! – надула щеки княгиня.
– Царствие небесное Пашке… – вдруг сказал приказчик.
– Что ты несешь? Говорят, жив он, в деревню переехал.
– Нет! Этот слух Калина пустил. А на самом деле Пашку убили, тем же образом, что Сидора: отрубили голову, а тело утопили. На Малой Невке около моста Каменноостровского луг имеется. Из строений там один сарай. Большой такой сарай. Вот в этом сарае Пашку и убили.
– Откуда знаешь?
– Сидор по пьяни рассказал. Он своими глазами видел!
– Да ну! – присвистнула Сашенька.
Похоже, поймала она удачу за хвост!
– Прошлый год на Петра и Павла Сидор напился до свинячьего визгу. Брат его в те времена еще в деревне пастухом ходил, потому праздновал Сидор с другой компанией в трактире на Каменноостровском проспекте. Сам не помнил, каким лешим его к Невке понесло. Может, искупаться хотел. Неважно! Проснулся он ночью около этого склада. Пить ему захотелось. Спустился к речке, ладошкой водичку зачерпнул и вдруг услышал: «тук», «тук». Решил Сидор: дрова внутри склада рубят! Решил зайти, вдруг в честь праздника чаркой угостят? Хорошо, не успел. Дверь внезапно отворилась, а оттуда человек вышел, в руке Пашкину голову держит. За волосы! Ночи-то белые, видно все отлично. Взял человек лопату, закопал голову и обратно в сарай. Через минуту на тачке вывез Пашкино тело, подвез к воде, к ноге точильный камень привязал и бултых в воду. Перекрестился и ушел. Сидор еще час под берегом прятался, боялся вылезать. Только под утро домой приперся…
– А кто? Кто убийца? – Сашенька была на седьмом небе от счастья.
Она, именно она оказалась права. Оставалось услышать уже известное ей имя…
– Сидор не назвал. Сказал, что доит супостата, как Сидорову козу!
– Черт побери!
– Но умный-то человек ведь и догадаться может.
– Ну и?
– Осетров Калина Фомич!
– Это с чего вдруг?
– Слышали, что Сидор к Осетрову в компаньоны набивался? А с какой стати? Значит, знал что-то про Калину.
– Это не доказательство. Предположение!
– Нет, барыня-сударыня. Я тем утром, когда Осетров Сидора уволил, разговор их подслушал. Как Калина про расчет сказал, Муравкин на дыбки. Я, мол, в полицию пойду. А Фомич усмехнулся: «Тебя же, дурака, и посадят, за клевету и вымогательство! Если, конечно, до суда доживешь». Но, видать, решил Калина не рисковать. Вдруг бы и вправду Сидор пошел? Потому-то Муравкин и сгинул!
Мысли скакали у Сашеньки галопом. Вроде как все сходится. Только вот…
– За что Осетров Сидора убил, теперь мне понятно. А вот за что Пашку? Сам же говоришь – лучший приказчик!
– За это и убил. Про Матрену Ипатьевну Дондрыкину не слыхали?
Сашенька пожала плечами. И эта фамилия знакома, но, опять же, когда и где звучала, вспомнить не смогла.
– По молодости Дондрыкина содержанкой была, потом в этом самом доме, где мы сейчас находимся, квартиру снимала и принимала разных господ. За деньги, разумеется. И Калина к ней хаживал, и Ричардс, когда наезжал, не брезговал. Баба редкостной красы, потому, видать, и уболтала нашего англичанина монополию Осетрова прервать. Контракт ей дать!
– А деньги у Дондрыкиной откуда?
– Ласки свои она дорого ценила. Вот и накопила!
– Да кто бы ее в гильдию принял?
– А у нее на лбу «гулящая» не написано. И желтого билета Матрена никогда не имела. Происхождения она, опять же, купеческого. В общем, приняли в гильдию без сучка и задоринки.
– Происхождение происхождением, однако надобно умения иметь. На перинке торговать не научишься.
– А она сама торговать и не собиралась! На это дело будущего мужа хотела поставить. Угадайте-ка, за кого собиралась?
