– Пирожное хочу! – заявила княгиня, остановившись у витрины кондитерской.
– Один момент! – обрадованный Ципцин тут же ворвался в лавку.
Пока он толкался в очереди, Сашенька перебежала Кирочную. Секунд за десять перед барабанщиком.
Москву будят колокола, Петербург – барабаны. В столице немыслимое количество полков – гвардейские, кавалерийские, бог весть какие еще. Летом и зимой они совершают десятиверстные прогулки по городу, грохоча тысячами сапог и оглушая публику барабанным боем.
Бедный Юрий Ципцин с коробкой пирожных смог перейти на другую сторону только через четверть часа.
Уф!!!!
Глава десятая
Володя ворвался к Сашеньке с неизменным зачином:
– Мама, мама, а правда?..
Пять лет, кто не помнит, – возраст отчаянного любопытства и невероятных сомнений. Маленькому человечку еще сложно отличить правду от вымысла, сказку от были, потому он ищет помощи у главных авторитетов – родителей.
Сашенька раздраженно, потому что уже не в первый за утро раз, оторвалась от дневника:
– Ну, что опять?
– Мам, мам, а правда, что княгиня Ольга святая?
– Угу! – подтвердила княгиня.
– Мам, мам, а правда, что она живых древлян в землю закопала?
– Да, да! Ступай! – Сашенька отмахнулась, мол, мешаешь.
Хотелось еще вчерашний визит Выговского описать.
Заявился Антон Семенович поздно, уже ко сну собирались, поделился неприятными для Диди новостями.
Первая: представлять обвинение на процессе будет закадычный враг Тарусова – Дитцвальд.
Донос на Дмитрия Даниловича, о котором уже упоминалось, вышел боком самому доносителю – коллеги и студенты устроили Фердинанду Эдуардовичу обструкцию, и он был вынужден подать с университетской кафедры в отставку.
На какое-то время неприятели разошлись в стороны, но судебная реформа свела их снова: Дитцвальд поступил на прокурорскую службу, а Диди в газету, где не упускал возможности лягнуть противника в репортажах из зала суда.
И вот Фердинанду Эдуардовичу выпал шанс поквитаться. Дело Муравкина, по единодушному мнению юридического сообщества, было для адвоката заведомо проигрышным, и Фердинанд Эдуардович приложил немало усилий, чтобы попрокурорствовать на процессе.
Вторую новость Сашенька учудила сама: против Антипа на суде будет свидетельствовать его жена.
Выговский кратко пересказал допрос «Маруси»:
– Тело Сидора видела, но что тот мертв, не поняла. Из-за жары плохо себя чувствовала. Как пришла с прогулки – завалилась спать, а когда очнулась, Сидор исчез.
Сашенька, отсев в уголок, подальше от сигарного дыма, вязала носочки для Володи. Обормот ей всячески помогал: то нитку коготком поймает, то клубок в зубы схватит. Прогнать котенка рука не поднималась. Уж больно мил!
– А вы Марусе 705-ю статью Устава уголовного судопроизводства зачитали? – строго спросил Выговского Дмитрий Данилович. – Муравкина имела полное право не свидетельствовать против мужа.
– Зачитали или не зачитали статью, не знаю, – честно признался Антон Семенович. – Марусю Крутилин допрашивал.
– Почему она все-таки объявилась? – вопросил риторически князь. – Я могу быть с вами откровенным? – Дмитрий Данилович сделал выжидательную паузу, Выговский кивнул, и Тарусов доверительно произнес: – Я пришел к заключению, что Антип Муравкин не убивал Сидора!
Антон Семенович расхохотался. Дмитрий Данилович был обескуражен:
– Что вас так развеселило?
– Я-то думал, страшную тайну откроете!
– Не вижу в сказанном ничего смешного!
– А я – секретного. Антип – ваш клиент. Вера в его невиновность – ваш профессиональный долг.
– Это не вера! – бросил разозлившийся князь. – Это результат моих умственных упражнений, которыми полиция в вашем лице себя не обременяет…
– Ах так? Вызов? Отлично! Поднимаю перчатку. Излагайте!
– Антип не убивал брата, он взвалил на себя чужую вину.
– Чью? – удивился Выговский.
– Той, кто ему дороже всех на свете!
– Маруси?
Сашеньке, конечно же, хотелось поправить мужа: Антип покрывает не жену, а Осетрова!
Быстро обдумав, Антон Семенович версию Тарусова решительно отверг:
– Нет, нет. Невозможно!
– Почему вдруг? – поинтересовался Дмитрий Данилович.
– Сидору голову отсекли одним ударом. Несомненно, мужская рука!
– Голову, тут не спорю, отрубил Антип, – согласился князь. – А вот смертельный удар нанесла Маруся.
– Хороша семейка! – усмехнулся Выговский.
– Маруся защищала свою честь! А Антип, как настоящий мужчина, решил выгородить жену. Я долго думал сегодня над его решением и пришел к выводу, что оно в корне неправильно. Если бы Маруся призналась в убийстве, присяжные бы ее оправдали, а Антип, в свою очередь, получил бы весьма небольшой срок за попытку избавиться от тела. Я обязательно должен встретиться с Марусей. Объяснить, убедить! Антон Семенович, подскажите, пожалуйста, адресок! Я знаю, не положено, но в канцелярии суда, куда Крутилин передал протокол, я потеряю весь вторник, последний перед судом рабочий день. Буду крайне вам признателен!
Выговский улыбнулся:
– Я предчувствовал эту просьбу. Держите! Выписал из протокола, – и протянул князю сложенную пополам бумажку.
– Моховая двадцать шесть, дом Михалевой, в подвале, – прочел вслух Дмитрий Данилович. – Писарь не напутал?
– Нет! Крутилин сам протокол писал. А в чем дело?
– Да знаю я этот дом. Сашенькина приятельница там снимает квартиру…
– С мужем. Чечковы! – уточнила Александра Ильинична.
– Платят пятьсот рублей.
– В месяц, – снова дополнила мужа княгиня.
Выговский присвистнул:
– Дороговато…
– И я про то. Откуда у Маруси такие деньги?
– Но в подвале же не пятьсот! – воскликнула Сашенька.
Крутилина место проживания Маруси удовлетворило, а вот Диди – нет.
– В подвале у Михалевой, как и положено, ледник и выгребная яма, – напомнил Дмитрий Данилович. – Никто там не живет.
– Может, она угол сняла? – не сдавалась Сашенька.
– Углами и комнатами Михалева не сдает. Дом у нее фешенебельный! – Диди вновь обратился к Выговскому: – А почему Крутилин протокол сам писал?
– Так воскресенье было. Выходной!
– То бишь он вчера ее допрашивал? – Тарусов вскочил, словно гончая, почуявшая зверя.
