Он сел в кровати, тяжело дыша, не сводя глаз со снимка.
– Зачем тебе понадобилось все испортить? – прошептал он.
23
Балкон был залит вечерним солнцем. Дул прохладный ветерок, но, накинув на плечи свитер, прекрасно можно было побыть на воздухе. Петер и Ильва молча сидели у стола и пили вино. Посмотрев друг на друга, оба внезапно расхохотались.
– Черт, сидим тут, как двое пенсионеров, – сказал Петер.
– Ты хотел сказать, как двое усталых родителей близнецов.
Голос Ильвы, всегда немного хрипловатый, но исполненный силы. Ее улыбка – такая ослепительная, что у Петера буквально подкосились ноги, когда они встретились впервые.
– Ты хочешь еще детей?
Он и сам до конца не понимал, зачем задал этот вопрос.
– Нет, не хочу. А ты?
– Кажется, нет.
В прошлый раз им мало не показалось…
Она молча следила за его движениями – как он отхлебнул вина, поставил бокал на стол.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Сам не знаю, просто мысль такая мелькнула.
– Мысль о чем?
– О детях. Сколько их надо иметь – на сколько хватит сил?
Ильва наклонила голову, на его лицо упала тень.
– Боюсь, у нас с тобой хватит сил только на тех, которые уже есть.
В ее словах не было обвинения – только констатация факта. Приятный контраст к их прежнему стилю общения. Когда они кричали, плакали, проклинали и унижали друг друга. Теперь, задним числом, он не понимал, как они могли дойти до такого.
– Мне тоже так кажется, – ответил Петер.
Ему вспомнилось то время, когда он лгал Ильве и изменял ей. Как он ненавидел самого себя в тот период жизни!
– Вы должны простить самого себя, – сказал ему психолог. – Должны начать верить, что заслужили прекрасную семью и хорошие взаимоотношения с близкими.
На это потребовалось немало времени. Долгие дни и ночи бесконечных размышлений. Он знал, что нашел свою гавань. На душе царили спокойствие и уверенность.
– Кстати, опять звонил Джимми, – сказала Ильва.
– Эх, я за всю неделю так и не собрался ему позвонить. Надо не забыть завтра.
– Не надо. Завтра он приедет с нами обедать. Лучше постарайся быть в это время дома.
– Ясное дело, я буду дома. – Петер приподнял бровь. – Где же мне еще быть?
– На работе.
– В эти выходные – нет. – Он потряс головой.
Она поежилась, надела свитер, который до этого просто накинула на плечи.
– Хочешь, пойдем в дом?
– Нет-нет, здесь хорошо.
– Расскажи об этом вашем новом случае, – попросила она, потягивая вино из бокала.
– Только не сейчас. – Он поморщился. – Слишком мерзкая история.
– Но мне интересно. Об этом постоянно говорят в новостях.
Он не знал, с чего начать. Что он может рассказать? Какими словами описать то, чем занимается сейчас группа Алекса? Девушка, исчезнувшая в районе Эстермальм и найденная потом собакой на прогулке. Два года спустя. Слушая о мешках для мусора и бензопиле, Ильва побледнела. Странный друг Ребекки Хокан и ее отвратительный научный руководитель. Фальшивый профиль, выложенный на секс-сайте после ее смерти, следы, ведущие в никуда.
– Кто может такое сделать? – задумчиво проговорила Ильва. – В смысле, выложить чужое фото на сайте сексуальных услуг.
– Кто-то больной на голову.
– Ты уверен?
– То есть? – Он поднял глаза.
– Почему для этого обязательно надо быть больным? Ты сказал, что профиль был создан через две недели после ее исчезновения. Тогда ее судьба была неизвестна, и наверняка кто-то считал, что она просто сбежала.
– Думаешь, кто-то создал этот профиль потому, что был сердит на нее? – Петер задумался.
– Ну да. Или очень обижен, горько разочарован. Это отчасти объясняет, почему профиль потом убрали.
– Когда этот человек понял, что Ребекка все же пропала не по своей вине.
– Это просто предположение. – Ильва отпила еще глоток вина.
Сосед вышел на свой балкон чуть в стороне от них. Петер и Ильва поздоровались, и он уселся с банкой пива в руке.
– А мужчина? – спросила Ильва.
– Который лежал неподалеку от Ребекки? Понятия не имею. Алекс думает, что личность вот-вот будет установлена, но я не уверен.
– Боже мой, какой ужас для его близких!
– Не знать?
– Да, оставаться в неопределенности.
– Как ты думаешь, сколько человек в состоянии ждать? – Петер сглотнул.
– Что ты имеешь в виду? – Ильва наморщила лоб.
– Сколько человек может ждать, прежде чем отчаяться? Если друг или член семьи исчез и его нет уже несколько десятилетий… – Голос его звучал глухо.
– Рано или поздно нужно идти дальше, – проговорила Ильва. – Ты это имел в виду?
– Да.
Ильва заложила за ухо прядь волос:
– Это не означает, что человек перестает ломать голову над тем, что же случилось.
Петер отвел глаза, поглядел на соседний дом, потом на улицу под ними. Человек, найденный в той же могиле, наверняка имел родственников, которые тосковали по нему и страдали. Вопрос в том, удастся ли найти их и сообщить им ту правду, которую они так долго желали узнать.
Деревья отбрасывали длинные тени. Алекс стоял на опушке леса, ощущая поблизости присутствие коллег, охранявших участок. У его ног зияла яма. Он сам видел, что копать здесь было тяжело: все время приходилось бороться с камнями и корнями.
Присев на корточки, Алекс заглянул вниз. Сюда убийца приносил трупы, как минимум два раза. Или убивал жертвы прямо здесь – точно не известно. Однако профессиональная интуиция подсказывала Алексу, что убийства происходили в другом месте.
«Ты нес или волочил сюда свои жертвы, – думал он, мысленно обращаясь к тому человеку. – Я чувствую, как ты ступал по этой земле, словно ангел смерти».
Алекс пытался реконструировать ход событий. Кто-то приехал на парковку, где он сам только что поставил машину. Открыл багажник, достал труп и пошел. Должно быть, все происходило в темноте. И он точно уже побывал здесь ранее. Никто не сунется в темный лес, не зная дороги.
Вероятно, могила уже была готова, когда преступник пришел на это место. Вряд ли он мог нести и жертву, и лопату. Если, конечно, не ходил туда-сюда несколько раз.
Закрыв глаза, Алекс пытался увидеть эту сцену. Может, убийца стоял с лопатой в руках на том самом месте, где сейчас стоит он? Опускал ее в землю, раз за разом, пока могила не стала достаточно глубокой, чтобы навсегда скрыть от посторонних глаз жертву его злодеяния?
