Глава двадцать вторая
Конн покинул их вскоре после полуночи, оправдываясь тем, что уже стар для подобных развлечений, хотя он был не намного старше любого из них.
– К тому же,– заявил он, окинув всех своими голодными глазами,– чем меньше я знаю, тем меньше мне придется впоследствии отрицать.
После его ухода примерно до половины второго Бернс и Калхэйн продолжали пить. Наконец и Палмер снова принялся за шотландское виски, так как начал чувствовать себя одиноко, оставаясь сравнительно трезвым в этой компании. Разговор шел о различных комитетах и людях в Олбани, следуя по такому запутанному руслу, что только профессионал мог разобраться, о чем тут речь. В конце концов у Калхэйна, уже еле ворочавшего языком, сорвалась очень типичная фраза, которая, по мнению Палмера, подытожила всю их дискуссию:
– Вытащим-ка все это дельце из банковской сферы, загоним на ринг, и пускай Берни с Джимом потузят там друг друга. А тем временем старый плут пусть упрячет их законопроект под сукно.
– Только б Хэму удалось вовремя обернуться,– заметил Бернс. Во втором часу ночи перешли к другим проблемам, в которых Палмеру было проще разобраться.
– Я слышал,– заявил Бернс, наполовину глотая слова,– что «Меррей Хилл» держит закладную на дом Гарри и на две его фермы.– Он медленно повернулся к Палмеру:– Верно я гврю?
– Если речь идет о том Гарри, которого я имею в виду,– не очень внятно ответил Палмер,– то не имею об этом никакого представления. Знаю только, что крупный коммерческий банк в том районе пользуется его услугами как юрисконсульта.
– Так что же, по-вашему, перетянет? – допытывался Калхэйн.– Дом и фермы или тепленькое местечко адвоката?
Бернс пожал плечами:– «Меррей Хилл» не может конфисковать его дом и фермы. У Гарри нет никакой задолженности, никаких обязательств.– И Бернс снова вопрошающе воззрился на Палмера:– Верно я говрю?
– Я не в курсе дела. Кое-что можно бы узнать о нем в кредитном управлении.
– О Гарри там много не узнаешь,– заметил Калхэйн.– Он платежеспособен.
– Великое дело текущий счет,– мечтательно произнес Бернс,– если кто-то его имеет, то это именно Гарри. Верно я гврю, Вуди?
– О чем идет речь? – спросил Палмер.
– Я не имею в виду,– пояснил Бернс,– то есть я имею в виду, что Гарри платежеспособен не только по видимости, потому что платит сам за виски и за проезд в такси. Но и по-настоящему платежеспособен, верно?
– Текущие счета бывают разные,– бормотал Палмер, лениво прислушиваясь к потоку своих слов,– одни сами текут, как виски в глотку, а другие…
Калхэйн сочувственно кивнул головой.– А вы здорово нагрузились,– сообщил он Палмеру.
– Да ну? – радостно удивился Палмер.
Бернс что-то обдумывал.– Ну, как, обо всем уже переговорили, а? Или еще что осталось?
– Нет,– заверил его Калхэйн.
– Тогда, значит, позовем девочек? – предложил Бернс.
– Не для меня,– сказал Калхэйн.– Я же говорил, что готовился стать священником. Дал два обета – целомудрия и умерщвления плоти.
– И верен своим обетам,– пробормотал Бернс.– Благонравный мальчик.– Он опять повернулся к Палмеру:– Ну, как насчет девочек, Вуди?
– Ему тоже никого не надо,– объявил Калхэйн.
– Дал две клятвы,– пояснил Палмер, поднимая правую руку:– Торжественно клянусь говорить правду.
– Воспользуйтесь Пятой поправкой к конституции,– посоветовал ему Калхэйн.
– Не солгу,– продолжал Палмер.– Соблюдаю верность, противник гомосексуализма и прочих…
Бернс пододвинул к себе белый телефонный аппарат и набрал номер.– Персик? – спросил он.– Это Мак. Я тебя разбудил?
– Не берите Персика,– предостерег Калхэйн Палмера театральным шепотом.– Она чересчур суетливая.
– …У нас здесь небольшая вечеринка,– говорил тем временем Бернс,– пара-троечка парней.
– Вам не понравится его вкус,– сказал Калхэйн,– среди них нет ни одной уютной девчонки. Все какие-то мастодонты. В общем, нестоящее дело.
– …Прихвати какую-нибудь взрывную бабенку, Персик,– говорил Бернс.
– Его как раз к таким тянет,– продолжал Калхэйн,– он и меня привык ими снабжать, потому что по моим габаритам они мне подходят. А сам он пристрастился к ним еще в Голливуде, его привлекают масштабы. Где только он ухитряется их выкопать? Таких не часто встретишь. Когда кто-нибудь из них наведывается в город с Западного побережья, они первым делом звонят к нему.– Калхэйн со вздохом встал, шагнул к Бернсу и отобрал у него телефонную трубку.
– Персик,– заорал он,– если ты будешь так поздно ложиться спать, то в твоем грандиозном развитии наступит заминка! Спокойной ночи, куколка! – Он повесил трубку.
– Ну-у, Вик,– недовольно протянул Бернс,– я уж совсем было настроил ее…
– Завтра у нас деловой день,– пророкотал Калхэйн, возвышаясь над ним.– Мне, брат, время сматываться. Как насчет ленча?
Бернс вытянулся в тщетной попытке выглядеть хоть немного посолидней рядом с этим великаном.– Ладно, ступай, поцелуй жену в лобик.
Он наблюдал, как Калхэйн с неожиданной грацией двинулся к двери.– Встретимся за ленчем! – прокричал Бернс ему вслед.
– Идет.
Калхэйн обернулся к Палмеру:– Вам тоже пора сматываться, Вуди. Не вздумайте отведывать его десятитонные деликатесы. Будьте здоровы.– Дверь бесшумно закрылась.
Бернс набрал два-одиннадцать:– Диспетчера, пожалуйста.– Он подождал, затем назвал диспетчеру какой-то номер и опять стал ждать, внимательно разглядывая свои ногти:– Тимми? Он спускается, заводи машину. Спокойной ночи.
– Шофер Калхэйна? – спросил Палмер.
Бернс кивнул.– А тебе по вкусу солидные дамочки? – спросил он.– Или ты не пробовал?
– Давно не имел с ними дела,– ответил Палмер.
– Прекрасное ощущение, дружище. Понимаешь, есть что пощупать.
– Возможно,– сказал Палмер. Он медленно поднялся, морщась от колющей боли в коленях.– Такси, наверно, сейчас не достать?
– Какое еще такси? – удивился Бернс.– Мой шофер довезет тебя.
Палмер взглянул на часы: – Нечего беспокоить его в такое позднее время, он уже спит.
– Мой шофер ложится спать вместе со мной,– заявил Бернс и бессмысленно захихикал, поглядывая на полуопорожненные бокалы. Он грузно плюхнулся в кресло, икнул и некоторое время сидел, уставясь на галстук Палмера. Потом перевел взгляд на его лицо.– Эй, дружище! – проговорил он наконец.
– И вам и вашему шоферу уже пора спать,– сказал Палмер.
Бернс медленно покачал головой.
– Скажи-ка мне, лапа, что думает твоя супруга, когда ты возвращаешься домой под утро?
Палмер некоторое время постоял в нерешительности, не зная, стоит ли отвечать или лучше попрощаться и уйти. Сам того не ожидая, он услышал, что отвечает: – Понятия не имею. Она уже спит, когда я прихожу.
