Когда я вышел из душевой, немного успокоенный, освежившийся и приободренный, обнаружил еще один неприятный сюрприз. Листок с описанием, где искать тетрадь и где живет старый шаман, куда-то исчез. Я точно помнил, что убрал его в тумбочку. Виталий предостерегал: они могут обшарить и мой номер. Похоже, именно это и произошло в мое отсутствие. Я вспомнил, что письмо он просил уничтожить, а я не придал особенного значения этой просьбе. Мусорная урна, куда я его, порвав, выбросил, естественно, была пуста.
У меня на душе стали скрести кошки. «Черт, похоже, я Виталия подвел! Неважный из меня конспиратор!» — с досадой думал я.
Нужно было немного успокоиться. Может быть, не все так плохо, ведь номер убирали! А листок уборщица выбросила по ошибке. Зря, наверное, я паникую. Но после такого похода кто угодно станет нервным! Хорошо, что успел спросить, где искать старика. И теперь хотя бы представляю, с чего начать.
Мне потребовалось немало времени, чтобы окончательно успокоиться. Когда я привел себя в более-менее приличный вид и переоделся, было около пяти. Откладывать поиски на завтра не хотелось и еще больше не хотелось сидеть в одиночестве. Нужно было просто поговорить с кем-то. Для нормального человека, к числу коих я все еще продолжал себя относить, всего происшедшего было слишком много, чтобы и дальше оставаться одному, пережевывая в уме события последних дней.
Я разузнал на вахте, где находится школа, на которую мне указывала жена Ильи, вышел из гостиницы и направился туда. Хотя лето было в самом разгаре, в школе наверняка должен был оставаться кто-то из педагогов: ремонт, подготовка к предстоящему учебному году, факультативные занятия, да мало ли еще что.
Мне повезло: я заглянул в учительскую и застал там сразу нескольких преподавателей. Преодолевая смущение, я представился журналистом из областной газеты «Правда Севера», который готовит материал для статьи о традициях коренного населения. Эту роль я себе придумал загодя, еще в гостинице, и для пущей убедительности прихватил фотоаппарат и папку с ручкой и тетрадью. Я заявил, что «ищу учительницу (тут я показался себе полным идиотом), которая, по слухам, имеет какое-то отношение к… как бы это помягче сказать, ну, в общем, к шаманизму».
Учителя переглянулись между собой, потом возникла напряженная пауза, после которой самая старшая из них (видимо, завуч или директор) недовольно воскликнула:
— Ох, уж мне эти корреспонденты! Ну, прямо как мухи на мед! Никакого от вас покоя нет. Только работать мешаете. И как Айын с вашим братом еще разговаривает!
«Айын! — вздрогнул я. — Я ведь слышал уже это имя! Точно, его мне назвал следователь! Он спрашивал, не знаю ли я его!»
Я тут же буквально вцепился в нее с расспросами, не обращая внимания на неприветливый тон. Весьма неохотно она мне поведала следующее.
У них действительно в коллективе есть молодая женщина, преподает в старших классах математику и физику; при этом она — исконная представительница местного национального меньшинства. Она и вправду знакома со всякими шаманскими обрядами; у нее есть несомненные целительские способности, и она якобы их не раз демонстрировала (кому и каким образом — об этом рассказчица умолчала). Эти не совсем обычные занятия она практикует с детства, так как усвоила их от своих предков, среди которых были настоящие шаманы. Но это — глубоко личная сторона ее жизни, куда она никого не пускает, и о которой никто ничего толком не знает. В школе среди коллег держится особняком — ее уважают и побаиваются.
Я очень удивился всему услышанному. До сих пор мне казалось, что только мужчины могут быть шаманами. Но шаман-женщина, да еще молодая, да еще при этом учительница — это было нечто вовсе уникальное!
Я стал расспрашивать, где она живет. Сначала мне наотрез отказали, мотивируя тем, что у нее и так хватает проблем, мол, нечего беспокоить человека. Но я приложил все усилия и весь небольшой отпущенный мне природой запас актерских способностей, чтобы изобразить жгучую необходимость взять у нее интервью. Уверял, что проделал огромный путь ради этого, и сейчас на карту поставлена вся моя журналистская карьера и вообще вся моя жизнь, которую они сейчас губят своим отказом. Я просил и умолял, повторял, что благодарность моя не будет иметь границ. В конце концов, тетушки сдались и написали мне адрес на бумажке. Одна из них даже рассказала, как лучше добраться. Я рассыпался в благодарностях, потом на радостях сбегал в магазин, купил и принес им большущий торт и пару бутылок вина. Расстались мы почти друзьями.
Впервые со дня моего появления в Нарьян-Маре фортуна начала поворачиваться ко мне лицом. Я без проблем и довольно быстро, благо город небольшой, разыскал указанный в адресе дом — это оказалась стандартная блочная пятиэтажка. «Только бы она была дома! — вертелась одна мысль в голове. — Как, они сказали, ее зовут? Айын, кажется, — вот чудные имена у этих ненцев!»
Я поднялся на третий этаж и подошел к двери. Сердце колотилось слишком сильно для столь небольшого подъема. Я еще не придумал, что скажу, да и вообще был далеко не уверен — захочет ли колдунья, или, как ее там, шаманка, общаться со мной.
Некоторое время я стоял перед дверью, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Волнение никак не унималось. В ногах чувствовалась предательская слабость.
«К черту сомнения, все равно больше идти некуда!» — наконец сказал я себе и, собравшись с духом, надавил дрожащим пальцем на кнопку звонка.
Глава 2
За дверью послышались шаги, потом шум открывающегося замка. «Слава Богу, дома!» — облегченно вздохнул я. Дверь распахнулась.
На пороге стояла женщина примерно одного со мной возраста, одетая в короткий голубой сарафан. Она была среднего роста, пожалуй, даже чуть пониже. Этническая принадлежность ее не вызывала сомнений — длинные, густые иссиня-черные волосы, немного скуластое лицо, чуть приплюснутый нос, характерный разрез глаз, кожа с желтоватым оттенком. При этом она была вызывающе, просто чертовски красива: большие, чуть раскосые темно-карие глаза с пушистыми ресницами; длинные дуги тонких и черных бровей; полные, хорошо очерченные губы, подведенные помадой кораллового цвета. В ушах блестели явно не дешевые серьги, и от нее ненавязчиво веяло изысканным парфюмом. Не часто мне встречались женщины с такой яркой, сразу привлекающей наружностью. И еще мне сразу бросилось в глаза, насколько хорошо она сложена, — сарафан не скрывал, а, напротив, выгодно подчеркивал все прелести ее фигуры.
«Вот это да!» — пронеслось у меня в голове. Несколько секунд я стоял, совершенно обалдевший и онемевший, откровенно пялясь на нее. Потом, по-дурацки улыбнувшись, выдавил из себя:
— Добрый день! Извините за беспокойство… Я… ищу шамана по имени Етэнгэй. Мне сказали, что вы его родственница и можете мне помочь.
Она тоже улыбнулась, видимо, понимая мою реакцию на ее внешность. Улыбка была сдержанной, но я отметил, какие у нее крупные белые и ровные зубы, — она могла с успехом рекламировать по телевидению какую-нибудь зубную пасту. Ее глаза, цвета крепко заваренного чая, внимательно и, как мне показалось, доброжелательно разглядывали меня с ног до головы. Это продолжалось пару секунд, потом она сказала:
