Слова «зло» и «насилие» — почти синонимы.
Созерцатели состоятельными людьми не становятся.
Мудрецы всех времен и народов прекрасно понимали бы друг друга, если бы им довелось встретиться и говорить на одном языке.
На всех мудрости всегда будет не хватать.
Человек не признает важным то, без чего он привык обходиться.
Для большинства людей сумма их возможностей и прожитых лет — величина постоянная.
Всякое правило поведения, каким бы универсальным оно ни казалось, имеет свои разумные пределы применимости, и даже в этих пределах сама жизнь допускает для него множество исключений.
Расставаться со своими иллюзиями труднее, чем с деньгами.
Неоднозначность уместна в мыслях, однозначность — в действиях. От тех, кто всегда неоднозначен и в мыслях, и в действиях, не может быть много пользы. А от тех, кто всегда однозначен и в мыслях, и в действиях, может быть много вреда.
Рисковать жизнью стоит только ради того, что может быть по своей ценности поставлено выше жизни. Много ли можно назвать таких вещей?
Для того чтобы решить, стоит ли браться за проблему, порой тратишь больше усилий, чем требуется для решения самой проблемы.
Чтобы правильно оценить чей-то личный успех, надо вычесть из него вклад других людей, особенно материальный.
Далеко не все рекорды заслуживают восхищения, так как часто за предельным достижением человека в какой-либо области стоит патология тела, ума или души.
Не слишком многого добьется человек, который знает, чего он хочет, но не прикладывает должных усилий. Но еще меньше сделает тот, который прикладывает усилия, точно не зная, чего он хочет.
Страдание любит ходить по следам удовольствия.
В переменах, которые наблюдаешь в своем теле с возрастом, печалит не столько сам факт этих перемен, сколько сознание их необратимости.
Того, кого не ломает жизнь, можно назвать сильным; но еще с большим основанием можно назвать сильным того, кто не дает сломаться другому.
Трудность и медлительность роста опыта и мудрости впоследствии с лихвой компенсируются быстротой и верностью оценок и решений.
Чем позже наступает разочарование, тем оно оказывается болезненнее.
Никакая проблема не может существовать иначе, как в сознании человека.
Часто проблема разрешается самим естественным ходом вещей, если перестать подпитывать ее своим беспокойством и псевдодеятельной суетой.
Никому еще не удавалось повзрослеть, минуя определенную сумму страданий.
Помня, как часто с полным основанием приходилось разочаровываться, мудрый не будет ни при каких обстоятельствах никем и ничем очаровываться.
В мировосприятии и в отношении к жизни, свойственном каждому человеческому возрасту, есть своя правота и своя неправота. Мудрость не есть прерогатива немощной, уставшей от жизни и недовольной всем на свете старости. В полном и радостном принятии мира, в духе поиска и дерзновения — мудрости не меньше, но в этом случае она не рефлексивная и не встроенная в индивидуальный опыт и потому не эгоистичная — это мудрость самой стихии жизни.
Хорошо быть одаренным чувством гармонии, но за это приходится всю жизнь расплачиваться переживаниями отсутствия гармонии.
Одаренность в полной мере проявляется в максимально обособленной деятельности.
За возможность быть самим собой в той или иной форме всегда и везде приходится платить, и хорошо еще, если не переплачивать.
У каждого свой критерий успеха: например, для мухи — это найти сами знаете что.
Вкладывать силы стоит в то, что растет и совершенствуется, а не в то, что остается неизменным, не говоря уж о том, что деградирует и приходит в упадок. Надо ли долго размышлять, чтобы понять, что самое перспективное для вложения твоих усилий — это ты сам и твои дети?
Извечная беда многих в том, что, когда есть возможность выбора пути в жизни, еще нет опыта, чтобы сделать его верно; а когда есть опыт, уже нет возможности.
Подлинная жизнь всегда сосуществует с возможностью смеяться. Юмор — это признак полноты и неущемленности жизни.
Я не хочу, чтобы моя жизнь была только частью какого-то процесса, какой бы глобальный он ни был. Я хочу сам решать, что значит для меня этот процесс, и участвовать мне в нем или нет.
Из всех инстинктов, доставшихся человеку в наследство от предков, самый несогласный с разумом — половой. Как наибольшее количество глупостей, так и наибольшие по масштабу глупости люди совершают именно под его диктовку.
Если человек приобретает все большую свободу во внешнем мире, это само по себе еще не делает его более опасным для общества. Более опасным скорее становится тот, кто утрачивает свободу внутри себя самого.
Попытка решить проблему, которая еще не возникла, может привлечь ее и придать ей трудности. Так некоторые покупают лекарство от воображаемой болезни, а затем, чтобы оправдать в глазах (своих или чужих) эту покупку, заболевают реально.
Фанатичным борцам за чистоту приходится находиться в контакте с грязью так же часто, как и тем, кому чистота безразлична.
Серьезность зиждется на осознанном стремлении к цели, юмор — на осознании относительности ценности любой цели. Первое, не уравновешенное вторым, ведет к зашоренности и фанатизму. Второе, не уравновешенное первым, превращает человека в циника или сухой лист на ветрах жизни.
Так же, как существует множество вопросов, не имеющих ответов на пути размышлений, существует и множество проблем, неразрешимых путем усилий.
Всякое обладающее сознанием существо живет не столько в каком-то общем для всех мире (который мыслится весьма абстрактно), сколько в индивидуальном мире своего восприятия (который для каждого предельно конкретен).
Самые трудные проблемы, с которыми приходится сталкиваться человеку, — самоизолирующиеся, уходящие при попытке с ними справиться к своим корням, к своему источнику. И если поразмыслить, то станет ясно, что все вообще проблемы сводятся к самоизолирующимся — внутри самого человека.
Все поступки, ведущие к необратимым последствиям, нужно совершать с особой осторожностью, потому что необратимость — главный атрибут смерти.
То, что имеет измерение человечности, как правило, — коротко, ясно и просто. То, что лишено измерения человечности — почти всегда сложно, утомительно и запутанно, с трудом воспринимается и понимается.
Смотреть в будущее, а значит, вообще жить, нам позволяет неосознанная уверенность в неком запасе прочности себя и окружающего мира.
Есть два вида дураков: одним до всего есть дело, другим нет дела ни до чего.
Не все можно критиковать: критику еще надо заслужить.
Провалы в мышлении по своим последствиям тяжелее, чем провалы в памяти.
