— Ну, как я тебя имею?! — сквозь зубы прорычал Павел.
— Еще! Еще! — извивалась Лили.
4.
Вот уже полгода, как Павел Огородников вновь коммерческий директор огромного телевизионного канала.
Явился к генпродюсеру с идеей ток-шоу, и Пашу взяли с распростертыми объятиями.
Шоу называется “Телефонная диктатура”.
Человек желающий отгрести сотку косарей баксов, должен неукоснительно выполнять все приказания телефона. Какими бы чудовищными они не были.
Именно такой диктат приводит зрительскую прослойку в жуткий экстаз. У передачи ошеломительный рейтинг.
Паша порозовел и подобрел.
Монаха-отшельника и бомбиста-террориста он выгнал из своей квартиры к чертовой матери. А вот с Лили продолжает жить, зачем упускать девку.
По осени собирается в Киев, на выборы Президента. Надо помочь старичку, раз тот молитвенно просит.
Телефон Павел старается поднимать только в исключительном случае.
Он боятся приказов трубки. Павел сам собирается сыграть в своем шоу. Просто в его годы приличествует сдержанность и осторожность, тонкий расчет и гениальное чувство логики.
Тем более, телефон ему приносит тотальную удачу.
5.
И Паша поучаствовал в своем шоу.
Выполняя телефонный приказ, он попытался разорвать пасть аллигатору в Московском зоопарке, и был дерзко сожран чудовищем.
Вся страна с восторгом наблюдала, как поганый крокодил кромсал Пашино тело.
Рейтинг передачи взлетел за облака.
Руководство канала собирается отлить Паше памятник из бронзы и поставить его где-нибудь в козырном месте.
Так что, почтим смерть героя минутой молчания.
Вечная ему память!..
Всё Пашино имущество отошло похотливой брюнетке Лили.
Выборы на Украине прошли без эксцессов. Пашин дружок не набрал и пяти процентов.
Кстати, следующая съемка “Телефонной диктатуры” в четверг, в 18:00.
Будете рядом с Останкино, заходите. Там вам всегда рады!
Капсула 23. МЕДВЕЖАТНИК БУКАШКИН
1.
Семен Семенович Букашкин, добрейшей души человек, служит скромным бухгалтером в крохотной строительной фирме.
А там, глядя на него, просто не нарадуешься!
Букашкин — тих и застенчив, как церковная мышь.
Говорит еле слышным шепотком. Пьет жидкий чаек со стальными сушками. При мужчинах вежливо тупит взор. При дамах галантно краснеет.
Дома же Семен Семенович классифицирует луговые растения для гербария. Разбирает коллекцию подмосковных бабочек-полевок.
Его бы самого занести в коллекцию, как скромнейшую бабочку Московии.
Надо бы занести, ан нельзя…
По пятничным вечерам бухгалтер Букашкин превращается в форменную фурию.
Он единолично выпузыривает бутылку водки “Голубой топаз”, закусывает тушеными в сметане индюшачьими сердечками и идет куролесить.
Для разгона отправляется к игровым автоматам “Вулкан удачи” и выигрывает парочку баксовых косарей.
А уж с живой наличностью господин Букашкин — царь и Бог.
Он закатывается в “Метрополь”, хлещет элитную водку, заедает наижирнейшими бутербродами с паюсной икрой. Он кадрит самых блистательных куртизанок Златоглавой. Говорит им уморительные пошлости, похотливо хватает за срамные места.
Потом, когда “зелени” в обрез, он идет в ресторанчик поплоше. Поет с цыганским хором яростные песни, танцует разнузданные пляски. На брудершафт лакает водку с окольцованным медведем Яшей.
Затем, когда денег почти не остается, Семен Семенович добирается на метро до площади трех вокзалов и снимает жутчайшую вокзальную блядь. Он притаскивает ее домой, кормит и поит, тем что осталось, а затем сексуально эксплуатирует на всю катушку.
Под утро выталкивает путану и заваливается спать.
Ближе к обеду лакает лекарство от триппера и сифилиса, и уютно усаживается к своему гербарию и коллекции бабочек-полевок.
Отоспавшись дома на чистейших, хрустящих от крахмала, простынях, гулена Букашкин вновь превращается в наитишайшего бухгалтера крохотной строительной фирмы.
И все бы хорошо, все бы так шло и шло, если бы Семен Семенович не вляпался в преуморительную историю.
Обстоятельства вынудили гражданина Букашкина зверский ограбить влиятельный московский банк.
А дело обстояло так…
2.
Прогуливаясь с цыганским табором мимо банка “Сталактит”, он вдруг обморочно задумался о смысле жизни, и смысла оного не взыскал.
А тут еще цыганочка Тамара пристала:
— Семен Семенович, позолоти ручку! Позолоти, родненький!
Букашкин глянул на монументальную вывеску банка, на позолоченные ручки хрустальной двери, скомандовал матросским баском:
— За мной, робята!
Под предводительством оголтелого Букашкина табор ввалил в хранилище злата.
— Деньги на бочку! — взвизгнула цыганка Тамара и чихнула.
На помощь отутюженным клеркам кинулся вооруженный до зубов охранник, но косолапый Яша в мановение ока переломил ему хребет.
Добычи было довольно. Цыганки складывали русские и американские ассигнации в пестрые, озорные платки.
Домой, в субботу под утро, Букашкин явился кристально трезвым и без вокзальной бляди.
Мешок с деньгами небрежно швырнул в кладовку.
Умылся, попил кофеек и задумался:
“Хребет охраннику переломил, допустим, не я. Но я же верховодил шайкой цыган с медведем”.
Сеня стремглав кинулся к успокоительному гербарию и коллекции бабочек-полевок, но тут же брезгливо отложил их прочь.
3.
В понедельник на службе грабитель Букашкин был сам не свой.
Во-первых, денег куры не клюют. Зачем работать?
Во-вторых, надоело изображать пришибленного тихоню.
Сеня зазвал в курилку сексапильную секретаршу Милу. Она округлила фарфоровые глазки. Никогда еще Букашкин не осмеливался с ней говорить тет-а-тет.
В курилке Сеня защелкнул дверь и произвел над Милой изысканные сексуальные манипуляции. Он был могуч, как изголодавшийся по напарнице, самец орангутанга.
— Ты мой герой! — горячечным шепотом ворковала Людмила.
Потом Сеня вошел в кабинет лысого кряжистого начальника и дал ему звонкий щелбан.
Босс, схватившись за сердце, сполз под дубовый стол.
Выйдя на улицу, Сеня вздохнул полной грудью.
