— Что мы сделали, — поправил ее глухо Коля. — Ты этого хотела.
Закулисный затих. Кровь в горле остановилась, и безумные глаза алкоголика уставились на них. Неожиданно показался Левшин.
— Чего орете?! — прокричал он, но тут же замолк, увидев труп Закулисного.
— Не видишь, что ли?! — сощурила на него сухие зеленые глаза Ирка.
— Володь! — бросился к нему Левшин. — Ты чего, Володь?
Он схватился за его голову и посмотрел на свои вымазанные в крови руки:
— Как же, — заплакал он. — А может, жив? — бросился Витюшка к телефону.
Ирка с Колей быстро переглянулись. Левшин вызвал «скорую».
Появился Горе. Он подошел к Закулисному и долго смотрел на него. Лишь огромные и сжатые кулаки выдавали в нем волнение. Петя пощупал пульс и долго мутными глазами смотрел перед собой.
— Сволочи, — сквозь зубы процедил он. — Все здесь сволочи.
Прибежал Пухарчук, который закричал и забился в Петиных ручищах в истерике.
— Значит, так, — не разжимая губ, сказала Ирка, глядя на Петю. — Заткнись, если хочешь остаться в «Мойдодыре». Правдолюб нашелся. Хорошо, что этот, — кивнула она на Закулисного, — еще не зарезал кого-нибудь из нас. Теперь уже ничего не поделаешь.
Приехали врачи и милиция. Позвонили Елене Дмитриевне. Спектакли были отменены. Труп Закулисного забрали.
В тот же вечер убитую горем Елену Дмитриевну последней осталась утешать Ирка. Когда все разошлись, они долго сидели молча.
— Я знала, что ты его убьешь, — наконец тихо и печально произнесла Елена Дмитриевна.
— Это вы его убили! — закусила губы, чтобы не закричать, Ирка. — Он до меня еще начал пить.
— Как ты смеешь говорить такое матери! — поправила Елена Дмитриевна маленькими ручками прическу и, не поднимая глаз, прошептала: — Я его предупреждала, я знала, чем все закончится… — и, посмотрев Ирке в глаза, добавила с ненавистью: — Я тебя никогда не любила!
— Вы же знали, что я вас тоже никогда не любила и его… за что такого ублюдка можно любить? — открыто и насмешливо усмехнулась Ирка.
— Не сметь! — вскричала Елена Дмитриевна. — Не сметь в день смерти говорить такое матери!
— А чего мне бояться, — поднялась Ирка, плавно выгибая спину. — Его уже нет, и если б он не упал на урну, то кого-нибудь из нас… — провела она ладонью по горлу, — а скорее всего вас. Так что молите Бога…
— Дрянь! — заголосила Елена Дмитриевна. — Какая же ты дрянь!
— Молчать! — выкрикнула пронзительно Ирка. — Хватит паясничать! Я вам не верю, давайте лучше поговорим о деле. Думаю, вам тоже надо поскорее решить этот вопрос!
Елена Дмитриевна испуганно замолчала, глядя на страшное и решительное лицо Ирки.
— Сколько вы хотите за свой удивительный «Мойдодыр»? — хрипло спросила Ирка.
— Какая ты дрянь… — прошептала трагично Елена Дмитриевна, — прижав ладошки к лицу. — И это в день смерти своего мужа и моего сына. Тебя Володя вытащил из грязи, кем ты была, вспомни?
— Все, мамочка! — игриво улыбнулась Ирка, послав ей воздушный поцелуй. — Все! Завтра вами будут заниматься КРУшники.
Она, медленно переставляя длинные ноги, мурлыкая веселенькую песенку, направилась к двери.
— Ты не посмеешь! — вскочила Елена Дмитриевна кидаясь на нее сзади.
— Прочь! — отшвырнула ее от себя Ирка. — Так будем разговаривать о деле, или вы хотите встретить старость там, где вам и положено?
— Сколько? — пронзительно вскрикнула Елена Дмитриевна, не поднимаясь с пола.
* * *
Ирка властвовала беспощадно. Левшин был в недоумении: его не пускали в спальню. Елена Дмитриевна уехала, ни с кем не попрощавшись. Витюшка со мной не разговаривал, он не простил пощечину. В перерывах между гастролями Ирка съездила в Москву и в клинике подобрала девочку. Вскоре девочка должна была приехать и Женьку предстояло ввести ее в роль. Коля продолжал дарить Ирке цветы, но та оставалась равнодушной к его ухаживаниям. Она делала выбор и не спешила.
Мы уже полмесяца отработали в Курске. Я по-прежнему пахал администратором — и с каждым днем выдыхался все больше и больше. Одному Витюшке было все до фени.
Пухарчука Ирка угнетала по любому поводу. Горе заступался, но это мало помогало. Тогда он поднял Ирку над головой и молча бросил на реквизит, который разлетелся под ней в разные стороны.
— Можешь считать себя уволенным! — задрав голову, прошипела она. — Мне психи не нужны!
— Ир, ты же сама не права! — закричал Витюшка. — Чего ты к Женьку прицепилась?
— Еще слово — уволю! — прорычала Ирка, с трудом поднимаясь с пола. — Поедешь вслед за ним!
* * *
Видов с горящими глазами выглядывал из-за ширмы. Женек дрожал от страха.
Вечером Горе собрал чемодан. Витюшка был в ресторане, когда он зашел попрощаться.
— Уезжаешь? — спросил я.
— Поеду в Отрадное, — мрачно сказал Петя, который после смерти Закулисного долго собирался с мыслями и почти ни с кем не разговаривал.
Мы закурили, каждый думая о своем и об одном и том же.
— Беги отсюда, — сказал Горе, вставая. — Иначе пропадешь. Витюшке привет передавай, хоть я его и презираю… — и, чуть помолчав, добавил: — К Женьку хотел зайти попрощаться, но… — дверь внезапно распахнулась, и с криком, визгом, весь в слезах, со сморщенным, старческим личиком влетел Пухарчук.
— Петякантроп! — закричал он, бросаясь ему на грудь. — А я?! Кто теперь за меня заступится?!
Он вцепился в него и бился своей непропорционально большой головой в грудь.
— А я?! — верещал Женек. — Петякантроп, а я?! Горе еле оторвал его от груди и бросился бежать по коридору, не оглядываясь, прижимая огромные ручищи к глазам.
— А я?! — верещал Пухарчук пронзительным голоском, бросаясь за ним. — А как же я?!
Всю ночь маленькое толстенькое тельце Женька содрогалось от рыданий.
— Женек, ну не надо… — умолял я его.
* * *
Как глупо. Чего не надо?… когда петлю затягивают на шее.
* * *
Теперь Ирке приходилось и сидеть на кассе, и играть в «черном». Видов был вынужден носить Женька на руках. Ему это было невероятно трудно, не под силу. После каждого представления он выдыхался и обзывал Пухарчука последними словами.
Женек совсем завял. Петякантроп, его любимый Петякантроп, который все годы обещал его расплющить, ныл и жаловался… его не было рядом. Заступиться было некому.
Пухарчук выплакал все слезы, забывал текст во время представления и срывал спектакль за спектаклем. Ирка отвешивала ему затрещины и не могла дождаться приезда девочки. Она уже получила две телеграммы и теперь махала ими перед Женьком и торжествующе кричала:
