Но на этот раз обошлось, не угодил. Угодил другой. Леска была разорвана уже до меня. Посветив на пол, я увидел лежащего человека. Похоже, без признаков жизни. Это был Марков, а возле его головы темнело пятно крови…
Глава 17. Оползень
Я склонился над Егором, перевернул его на спину. Он что-то промычал, не открывая глаз. Лоб его был сильно рассечен, но кровь уже не сочилась. Наверное, произошло следующее: он спускался по лестнице, споткнулся в темноте о мою леску и кубарем полетел вниз, стукнувшись головой о валявшийся тут же металлический брусок. Вот и доигрался в своего «Убийцу в темном доме». И я тоже, в свою игру: «Сыщик, ищи вора». Вернее, «Ищи убийцу деда». Все мы тут слишком несерьезно отнеслись к Полынье.
– Э? Отстань… Что тут, где я? – пробормотал Марков, когда я похлопал его по щекам, приводя в чувство.
– Бесценный друг, ты жив? Я не отдам тебя так просто на тот свет, – повторил я слова Егора на озере.
Он с минуту соображал, морща лоб. Видимо, удар о брусок пришелся вскользь, а может быть, бывший опер успел сгруппироваться при падении. Одним словом, обошлось. Ответил он мне коротко:
– Еще не так по балде получал.
– От кого же, если не секрет?
– И от ворюг, и от начальства. А вот какой болван тут растяжку смастырил? Впрочем, можешь не отвечать. Догадываюсь.
– Это была леска. На живца ловлю. Но не тот сом в сеть попался.
– Ладно, потом расскажешь. Помоги подняться. Чего-то голова кружится.
– Немудрено. Наверное, легкое сотрясение мозга. Хотя вряд ли… Чего там трясти-то?
– Остряк доморощенный. Давай выбираться наверх. Водку еще не всю вылакали?
– Да мы там все растерялись и заблудились, как в глухом лесу. Сначала Ксения убежала… Потом Маша исчезла. Это ты вопил в первый раз?
– Нет, я и сам не понял, что это было? Какой-то первобытный крик Тарзана.
– Кто же тогда? – Я задумался, чувствуя, что капитан говорит правду.
– Просто у тебя весь дом нашпигован всякими секретами и ловушками. Кто-то еще со вчерашней ночи попался, вот и стонет во весь голос.
– А зажигалки и спички ты украл?
– Ну, я.
– А пробки?
– Не выворачивал.
– Еще одна загадка.
– Слушай, Вадим, я думаю, у тебя тут действительно живет кто-то еще. Не привидение, конечно, но тот, кому очень не хочется, чтобы его увидели. Чтобы вообще знали о нем. Вот слушай. Когда я спускался в подвал, кто-то прошмыгнул внизу. Какой-то человечек, клянусь своим пистолетом.
– Ладно, пошли искать остальных. После разберемся.
Мы выбрались наверх через люк в мою комнату и направились налево по коридору.
– Смотри-ка! – шепнул Марков. – Там кто-то шевелится.
Дверь в комнату Ксении была отворена, а внутри стояли два человека, тесно прижавшись друг к другу. Они так страстно целовались, что даже не заметили нашего появления. И лишь луч фонарика заставил их разомкнуть объятия. Это были Комочков и Маша. Они испуганно посмотрели на нас.
– Все в порядке, – прошептал я. – Проверка документов.
Теперь я понимал, почему исчезла Маша и кто ее увлек за собой из зала. Но куда делась Ксения? Честно говоря, мне было все равно, чем они тут занимаются, хотя и несколько обидно за Сеню. А Марков повел себя более нравоучительно.
– Стыдитесь, скрытники. На Востоке вас обоих посадили бы в яму с крысами, прежде чем забросать камнями, – заявил он. – Совсем совесть потеряли. Вот я вам сейчас уши-то надеру!
– Пойдем, – остановил его я. – Это нас не касается. Обойдем дом с другой стороны по коридорам. Надо же найти нашу крикунью.
Но теперь вдруг и у меня как-то неприятно засосало под ложечкой: я представил себе, что и моя жена там, в зале, целуется с Сеней Барсуковым. А почему бы и нет? Что я знаю о них, об их тайной жизни? Что мы вообще знаем друг о друге? Мы видны лишь настолько, насколько сами хотим открыться другим, даже самым близким. А вся основная, самая большая часть души-айсберга скрыта во тьме. И мой фонарик не высветит то, что может там оказаться…
Мы прошли через все коридоры и помещения и снова уперлись в комнату Ксении, но ни Маши, ни Комочкова там уже не было. Тогда я открыл дверь в зал, и нашим глазам представилась следующая картина. Вновь горели свечи, а за «круглым столом короля Арсения» чинно сидели все пятеро наших друзей. Словно вообще ничего не случилось.
Чета Барсуковых держалась за руки и излучала любовь, Комочков невозмутимо смаковал глинтвейн, Милена мило улыбалась, рассказывая что-то смешное, а Ксения сидела, подперев ладонью голову. Она, видимо, засыпала. Но, приглядевшись внимательней, я вдруг понял, что наша гордячка и острословка вдребадан пьяна.
– Ну, и где же вы бродите? – строго спросила моя жена, оборвав свой рассказ на полуслове. – Мы нашли спички. Без вашей помощи.
– А что с Ксюшей? – Я кивнул в сторону ее подруги. – Она напоминает девушку-сомнамбулу после операции. Наркоз так подействовал?
– Мне пришлось влить в нее целый стакан водки, чтобы она успокоилась, – пояснил Барсуков.
– А ты выяснил, почему она так орала?
– Выяснил… Кто-то в темноте наступил ей на ногу. Вот нервы и сдали.
– Это был я, – хмуро сознался Комочков. – Случайно. Я не хотел, братцы.
– Ясно, – сказал я. – Непонятно только одно: от кого исходил первый вопль? И если никто из нас к нему не причастен, то действительно здесь есть кто-то восьмой. Тайный, как сама смерть.
Последнюю фразу мне произносить не стоило бы. Флюиды страха вновь стали витать в воздухе и обретать свое материальное воплощение. Но тут мне на помощь пришел Сеня, высказавшись довольно успокоительно и трезво:
– Поросенок еще не остыл, пора есть. Да и выпить по доброй чарке. Предлагаю продлить наше пиршество в Полынье, самом загадочном и мистическом месте на всей планете. А что еще нас ждет впереди? Подумать жутко. Но для всех нас это такие пустяки по сравнению с кончиной Березовского и Маргарет Тэтчер. Земля без них осиротела, кто же теперь для России гадости будет делать? Навальный, что ли? Мелковат парень. Масштаб Полыньи. Но мне здесь начинает нравиться все больше и больше, – заключил он свой геополитический спич.
– А Маркову надо придумать какое-нибудь наказание, – добавила Милена. – Предлагаю лишить его спиртного. Хотя бы на сегодняшний вечер.
– Это жестоко, – возразил Комочков. – Пусть лучше застрелится.
Тут Ксения очнулась, сфокусировав на мне и Егоре свой туманный взгляд. Потом громко икнула и нечленораздельно с заиканием произнесла:
– Брав-во! Один п-получил по г-глазу, д-другой – в лоб… Бис!
– Не отправить ли ее в постельку? – предложил Марков. Но Ксения вцепилась в краешек стола, словно он собирался от нее уплыть к озеру, где мы так славно покупались. При этом она резко замотала головой.
