- Я сегодня встречаюсь с Лизой!
- Одно другому не мешает... Отменить встречу Нового года с одной ради встречи с другой - это дело двух минут... А если не получится с Лизой, у тебя будет запасной вариант. Верный вариант! Лянечка не подведет... Потом меня будешь благодарить: ты не представляешь, какая это изумительная женщина (Джозеф причмокнул)... Бюст, бедра! Тебе и не снилось!.. Всё при ней!.. Поверь, я хочу тебе только добра...
- Я уже пообещал Джеймсу ключ: он хочет встречать Новый год в Ивантеевке... один...
- Пошли Джеймса на... (Джозеф отчетливо проговорил непечатное слово.)
- Да неудобно...
- Перестань. Звони Лянечке... Звони прямо сейчас... Не откладывай в долгий ящик.
- Но что я ей скажу?
- Как что? Что ты мечешься по городу с бритвой в руке, как Гарри Галлер... что она - твоя Гермина. Вот почему она обязана тебя спасти... И прочее, и прочее... Я буду рядом... подскажу.
- Она никогда на это не пойдет: она любит тебя.
- Брось! Ей нужно развеяться... Ты именно тот человек, кому я не боюсь передать женщину, с которой нас связывали почти три года жизни... Я теперь, понимаешь ли, отрезанный ломоть - женат. А ты - тот, кто ей нужен. Действительно, нужен... Я ничуть не кривлю душой.
- Я не помню ее телефона...
- Я дам тебе телефон... Не волнуйся.
Джозеф покопался в кошельке, достал две копейки, вручил Лунину, продиктовал Лянечкин номер. Миша набирал ее номер с неприятным чувством. Он злился на себя: зачем он так легко поддался давлению Джозефа? Птицын бы не поддался. Миша был почти уверен, что цель Джозефа - превратить его в марионетку в своей подлой игре.
- Аллё? - услышал он голос Лянечки.
- Привет!
- Кто это?
- Миша Лунин...из третьей группы.
- А-а, - разочарованно протянула Лянечка. - Привет. Что скажешь?
Миша сделал большую паузу, во время которой Джозеф громким шепотом наговаривал ему текст:
- Я как Гарри Галлер...
Миша, как попугай, повторил:
- Я как Гарри Галлер...
- Как кто? - не расслышала Лянечка.
- Как Гарри Галлер... герой "Степного волка" Германа Гессе...
- А-а... Понятно!
Джозеф снова суфлировал: "Ты - моя Гермина!"
Миша подумал, что если Лянечка обладает острым слухом, она наверняка распознает голос своего возлюбленного. Поэтому Миша пробормотал:
- Я хотел пригласить тебя на Новый год ... отпраздновать вместе...
- Куда?
- В Ивантеевку.
- Одну?
- Да.
Ответа не было очень долго. Наконец, Лянечка проговорила:
- Я надеюсь, ты меня приглашаешь не только для того, чтобы что-то получить, но и дать?!
- Разумеется, - подтвердил Миша, а сам с ужасом подумал: за один день он сделал предложение двум женщинам сразу!
Опять возникла долгая пауза, после чего Лянечка сказала:
- Извини, пожалуйста, к нам приехал дедушка из Ленинграда... Ничего не получится... Мне придется справлять Новый год дома, с дедушкой и родителями... Дедушка обидится...
- У вас что, такая семейная традиция... справлять с дедушкой? - пробормотал Миша неожиданно злобно для самого себя.
- Да, такая семейная традиция.
- Тогда извини. Знаешь, я хотел тебе напомнить... Если тебя не затруднит, отдай, пожалуйста, те тридцать рублей... Помнишь? Я хотел на них купить подарки маме и бабушке к Новому году.
- Хорошо отдам, - голос у Лянечки сделался напряженным и резким.
- Пока! - попрощался Миша и бросил трубку.
- Ну что она тебе сказала? - поинтересовался Джозеф.
- Что будет отмечать с дедушкой из Ленинграда.
- Печально... Это было бы солидным выходом для всех.
4.
- Допуск из деканата на пересдачу!
Ханыгин распахнул дверь аудитории (из нее выскочили Лиза Чайкина и рыжая дура, вся зареванная, с растекшимися следами туши под глазами). Ханыгин в черных очках, с взлохмаченной грязной головой, которую он протиснул в дверь, продолжал орать:
- Допуск с печатью, заверенный подписью Идеи Кузьминичны! Ко мне придете 29-го... к началу экзамена в пятой группе. А сдавать будете последние! Слышите? Последние! Шпаргалку я приложу к ведомости.
Дверь захлопнулась. Рыжая Сибирцева принялась, захлебываясь, объяснять обступившей ее толпе студентов, что произошло, а Лиза с усилием протиснулась сквозь тела.
Миша ждал ее у парапета. Он сделал шаг вперед. Она едва кивнула ему, и он понял, что она не хочет, чтобы он сейчас, при всех, к ней подходил. Он стушевался и опять прижался к парапету. Он догадался, что Ханыгин, поставил ей "два", он видел ее расстроенное лицо. Уместна ли теперь их встреча? Он не знал.
Миша спустился в холл, встал посередине. Отсюда, во всяком случае, он ее не упустит.
Она появилась сбоку и сразу сделала ему выговор:
- Не надо афишировать наши отношения. Пошли!
Решительность тона Лизы Чайкиной покоробила Мишу. "Как быстро женщина берет над нами власть! Еще позавчера она не подумала бы даже взглянуть на него... Смотрела сквозь него... А сейчас... командует..."
В раздевалке Миша, вспомнив Джозефа, сделал попытку быть галантным: он подал Лизе пальто, но та отобрала у него свою дубленку с гримаской раздражения.
Застегнув дубленку, она долго стояла у зеркала и кутала голову в цветастый платок. Вид у нее был довольно свирепый: платок никак не хотел ложиться так, как она задумала. Она встряхивала головой - пряди ее каштановых волос упрямо выбивались из-под платка на висках. Наконец, она добилась своего. Критически оглядев себя, Лиза повязала второй цветастый платок на бедра, поверх дубленки, и, бросив на Мишу быстрый взгляд через плечо, стремительно двинулась к выходу.
Миша погнался за ней, как вдруг прямо на выходе дорогу ему перегородил Виленкин. Миша поздоровался. Чтобы достать до дверной ручки из-за спины Виленкина, он метнулся вправо, но тот тоже шагнул вправо, Миша влево - и Виленкин влево. Мало того, выпятил живот, уперся им в Мишину грудь и схватил Мишу за рукав. Бывают животы, прикосновение к которым лучше избегать.
- Секундочку... Михаил... Простите великодушно... - быстро-быстро забормотал Виленкин.
- Да?
- Я хотел вас предупредить, - тоном заговорщика, явно волнуясь, заторопился Виленкин. - Напрасно вы дружите с Птицыным: он - серый человек.
Миша ничего не понял, ведь Лиза ждала его на улице. Тем не менее он вежливо поблагодарил Виленкина: "Большое спасибо" - посчитав, что на этом разговор закончился. Однако Виленкин цепко держал его за рукав. Мише показалось, будто румяные от мороза щеки Виленкина еще больше покраснели. Впрочем, это было мимолетное впечатление, о котором он тут же забыл.
