Так поезжай в Иран, – говорит девушка.
Карлуша, там на строительном кране повесят, – говорит мужчина.
И блядь не посмотрят что не пидар, – говорит он.
Лучше куда-нибудь… в Румынию блядь, Чехию, – говорит он.
Вроде и Европа, и рядом… а на деле ни хуя не Европа, – говорит он.
Главное, фотик взять, – говорит он.
Предъявлю блядь как доказательство, – говорит он.
Ебанный «Фигаро» на коленях просить станет, – говорит он.
Рейтинг поднимется, – говорит он.
Вот как хуй мой сейчас, – говорит он.
Мы видим, что он совсем уже не похож на Шиву, потому что руки девушки опустились вниз и, что называется, Основательно Взялись За Дело. Лицо мужчины становится Томным.
А сам недельку в отеле посижу, – говорит он.
У-у-у-у, – говорит он.
Телок местных будешь жарить? – говорит, ласкаясь, девушка.
Знаю я тебя, папик, – говорит она.
Похотливый блядь старикммммммм, – говорит она откуда-то снизу.
Гааазззыый паааиивыый стаааииааашааа, – говорит она снизу.
Да-да-да-да!!! – говорит мужчина.
В смысле нет-нет-нет-нет! – говорит он (так как девушка остановилась).
В смысле да продолжай! – говорит он.
В смысле телок нет, – говорит он.
А-а-а-а, – говорит мужчина.
Ну, что ты, солнце, – говорит мужчина.
Ы-ы-ы-ы-х! – говорит он.
В моем-то возрасте, – говорит он кокетливо.
Э-э-э-э-х, – говорит он.
Фрхххххх! – говорит он.
Крупно – вытаращенные глаза мужчины, краснеющее лицо. Отъезд камеры. Мы видим, что девушка по прежнему перед ним на коленях, но у нее волосы другого цвета. Зритель делает вывод, что она или успела покрасить их за короткое время – не отрываясь от своего мужчины, – или… Правильно! Это совсем другая девушка. Камера дает нам пару общим планом – причем мужчина очень похож на известного порнодельца Пьера Вудмана сейчас (скорее, дебильным выражением лица), – а потом сам номер. Он потрепанный, пошарпанный, в углу – старый телевизор, скатерть на столе в пятнах… Камера покидает номер – через окно – и мы видим серую гостиницу в пять этажей, она окружена частными домами, стройками, заборами… Надпись крупно на гостинице.
«Интурист молдавенеск» («молдавский интурист» – прим. Сценариста).
Ниже еще одна надпись.
«Бине аць венит ын Кишинеу» («Добро пожаловать в Кишинев»).
Это самая убитая, самая поганая, самая дрянная гостиница города Кишинева, в которой селятся самые жадные иностранцы.
…мая хуевая гостиница города! – слышим мы голос.
Только самые ебнутые и жадные иностранцы и селятся! – говорит он.
Мы видим двух прохожих, один из которых бросил другому эту реплику, и их спины. Камера поднимается на уровень четвертого этажа, мы снова видим выпученные глаза мужчины в номере, перед ним на коленях по прежнему девушка. Мужчина, схватив ее за уши, начинает кричать:
Са ира! – кричит он («так победим!» – фр.)
Нина, – говорит невнятно девушка снизу.
Са Ира, са Ира! – говорит мужчина.
Нина, на хуй, какая Ира, – говорит девушка.
ИрА ирА, – говорит мужчина.
Ускоряется, с криком «о-ла-ла» заканчивает. Отдувается. Говорит:
С эте манифик! – говорит он («было охуенно» – фр.).
Тут ете бьен, – говорит он. («охуительно просто» – фр.)
Жё тё ремерси, – говорит он («спасибо тебе большое» – фр.)
Жё преферерэ мэнтёнан ке тю сорт ла пиес, – говорит он («собрала вещи и съеблась теперь, живо – фр.)
Жё вудрэ суа муа сёль, – говорит он («мне бы передохнуть, подумать…» – фр.).
Спасибо тебе малышка, – говорит он.
Было славно.. я даже сумел на время забыть пидарасов этих, – говорит он.
Холланд и компания, – говорит он.
Девушка встает, вытирает рот. Смотрит на мужчину выжидающе.
А, ну да, деньги, – говорит мужчина, морщась.
Малышка, конечно, ты заслужила… – говорит он.
Сейчас… сколько там… – говорит он, встав боком, и ковыряясь в бумажнике.
Ван хандрид доларс! – говорит девушка.
Сан долар пур эн мине фэбль?! – говорит мужчина («сотню за херовый минет» – фр.).
Ель а дю кюло! – восклицает он («да она вообще охуела» – фр.).
Еле э фу! – говорит он («совсем охуела» – фр.).
Ван хандрид долларс! – говорит девушка упрямо.
Ель вё мё дир кё са кут труа фуа рьен! – говорит мужчина («она хочет сказать, что это дешево!» – фр.).
Ж ан э ра лё боль! – говорит он («заебало блядь» – фр.).
Хандрид, – говорит девушка.
Долларс, – говорит она.
Ор ай кол ту полис, – говорит она.
Фффффф, – говорит мужчина.
Вытаскивает из кошелька купюру – и камера стремительно приближается к кошельку, мы видим, что он полон денег, – и бросает девушке. Та, глядя перед собой, неудачно ловит купюру, наклоняется, чтобы ее взять. Крупно зад девушки. Глаза мужчины. Они блестят. Снова – зад.
М-м-м-м, – говорит мужчина.
Ту хандрид долларс, – говорит с пола девушка.
Один хуй командировочные, – говорит мужчина.
Затемнение.
Дверь гостиничного номера, крики. Потом тишина. Потом снова крики. Там – примерно полчаса. Наконец, дверь открывается, уставшая, измочаленная, девушка в юбке, с чулками в руках и приспущенной на одно плечо кофте, уходит. Красная узкая дорожка, какие расстилали у трапов друзей Брежнева из ГДР. Темный коридор. Темнота. Потом свет. Свет все ярче. Это фонарик. Его держит в правой руке крепкий мужчина в спортивном костюме. Он лысый, у него шрам на лице, золотая цепь на шее. За ним – несколько крепких молодых людей. Вместе с ними – проститутка. Она показывает на дверь номера, и уходит. До того, как зритель успевает решить, что в гостинице поселилась какая-то сборная, молодые люди становятся по обеим сторонам двери и вытаскивают из карманов ножи и пистолеты. Главарь – без оружия, – стучит в дверь. Говорит:
Мусье, уборка, – говорит он.
Клинингрум, – говорит он.
Дверь прикрывается слегка… Группа захвата, толпясь, наваливается на дверь, и все исчезают в номере. Закрытая дверь. Мы видим крупно номер из золоченых цифр (единственное, на что не жалели денег в советских гостиницах, так это позолота – прим. Сценариста).
