«Может быть, он найдет более подходящий предмет, чтобы любоваться им», — подумала Элизабет, подходя к изящному чайному столику. Этот столик был настоящим произведением искусства: круглый, миниатюрный, на гнутых ножках, и на этом покрытом кружевной скатертью шедевре стояли серебряный чайник и чашки из тончайшего фарфора. В качестве угощения предлагались шоколадные конфеты самого лучшего качества.
— Вы не хотите попробовать шоколадные конфеты, которые я продаю в своем магазине?
— Я готов пропустить чай, но от конфет не откажусь, — сказал он с по-мальчишески задорной улыбкой.
Адам Кавано был не только на редкость красив, но и чертовски обаятелен. Он болтал с Элизабет о пустяках, попивая чай и уминая шоколадные конфеты. При этом он был само внимание. Казалось, его интересовало все, что касалось Элизабет. Когда она упомянула о детях, он ухватился за эту тему и стал задавать ей вопросы один за другим, внимательно выслушивая ответы. Элизабет поняла, в чем секрет успеха этого человека: он был хорошим слушателем и мог убедить собеседника в своей заинтересованности, о чем бы ни шел разговор. Кроме того, Кавано обладал редким талантом рассказчика.
Он взял ее руку в свою и нежно, но решительно сжал.
— Следующие несколько недель я проведу в разъездах. Мне бы хотелось пригласить вас провести вечер со мной. Так сказать, частная встреча. Можно это устроить?
— Разумеется, — ответила Элизабет тоном вполне уверенной в себе женщины.
В действительности она была далеко не так уверена в себе, как могло показаться на первый взгляд. Его внимание взволновало ее больше, чем она желала признать. Не столь часто ее рук так касалась рука мужчины. Кавано, напротив, чувствовал себя прекрасно. Безошибочным женским чутьем Элизабет поняла, что для него такие жесты — дело привычное. Он из тех мужчин, которые знают, как прикасаться к женщине, и получают от этого удовольствие не меньшее, чем умеют дарить.
— Тогда я буду ждать и надеяться.
Он задержал ее руку в своих несколько дольше, чем требовала простая предупредительность. Затем встал и, попрощавшись, направился к двери. Но, увидев на пороге женщину, приостановился, заинтересованно разглядывая ее. На ней были черные кожаные обтягивающие брюки и высокие, до колен, сапоги. На черный свитер с артистической небрежностью она накинула шаль с кистями. Крупные золотые серьги почти касались плеч.
Это была Лила. У Элизабет сердце упало, когда она увидела знакомый лукавый огонек в глазах сестры. Теперь жди беды. Никто никогда не знал заранее, что она собирается сказать или сделать.
— Привет, Адам.
Лила одарила Кавано отчаянно-смелой хитроватой улыбочкой. Свита остолбенела от такой дерзости. Если женщина позволила себе назвать их шефа по имени, это, очевидно, должно означать, что они весьма близки. Но в то же время обстановка и обстоятельства не позволяли…
— Я узнала вас по фотографии в газете.
Теперь уж Элизабет придется ее представить.
— Мистер Кавано, это моя сестра — Лила Мейсен.
— Здравствуйте, мисс Мейсен. Как поживаете?
Лила небрежно прислонилась к косяку, наполовину загораживая выход.
— Как я, простите, делаю что?
Один из сопровождавших мистера Кавано деликатно покашлял, очевидно, готовясь произнести речь. Другой с шумом втянул воздух. Из-за спины Адама Элизабет метала в сестру молнии, жаль, что только глазами. Но Лила не растерялась:
— Если вы собрались уходить, не позволяйте мне вас задерживать.
Кавано обернулся к Элизабет и вежливо поклонился ей на прощание, затем протиснулся мимо Лилы, не потрудившейся подвинуться. Следом за Кавано исчезли и его верные оруженосцы, разделившие праведный гнев своего командира.
— Лила, как ты могла?! — зашипела Элизабет, как только высокие гости покинули зал.
Лила беззаботно рассмеялась:
— Расслабься, Элизабет. Ты сделала его ручным — он готов есть с твоей руки. Я вела себя так специально, чтобы ты в сравнении со мной показалась ему ангелом. По сути дела, я оказала тебе большую услугу.
— Больше не надо никаких одолжений! Я от стыда чуть не умерла! Представляю, что сказали бы папа и мама, если бы видели все это!
Лила театральным жестом, словно матадор плащ, откинула шаль. Напоминал о корриде и кроваво-красный цвет этой значительной детали необычного туалета Лилы.
— Сомневаюсь. Они знают, что я — паршивая овца в семейном стаде. Кстати, можно мне тоже взять конфету? Я уж думала, что этот обжора не оставит ни одной.
Лила положила конфету на кончик языка и отправила ее в рот.
Элизабет потерла лоб.
— У меня голова сейчас лопнет.
Лила посмотрела на сестру с сочувствием.
— Как все проходило до моего появления? Со стороны, скажу честно, ты смотрелась отлично. Да и он тоже недурен.
— Он — само обаяние.
— Я бы тоже могла позволить себе быть обаятельной, будь у меня миллиарды.
Элизабет предпочла не заметить иронии.
— Не думала, что он окажется таким искренним, таким человечным. Я думала, что увижу бездушного бизнесмена, у которого одно лишь дело на уме. Знаешь, он произвел на меня хорошее впечатление.
— Если честно, Лиззи, то ты просто купилась на дешевые приемы. Надо больше читать литературы по психоанализу. Он скользкий, как бильярдный шар, но играть умеет — этого у него не отнимешь. Неужели ты не поняла, что все в нем — наигранное? Наслаждайся его обаянием, но не попадайся на крючок.
— Мне он понравился.
— Так и должно быть.
— Он попросил меня о свидании.
— В самом деле?
Лила отпила чаю и, отставив чашку на столик, с недоверчивым выражением лица подалась вперед.
— Только не надо говорить «в самом деле» таким тоном. Это будет деловое свидание.
Лила криво усмехнулась, и в глазах ее заплясали чертики:
— Да уж, только бизнес!
— Я уверена, что так и будет. И не понимаю, почему ты столь подозрительно к нему относишься.
— Не понимаешь? Тогда я тебе объясню. Он, конечно, великолепен и величествен, как горная вершина. Но такого типа мужчины всегда вызывают у меня, женщины бывалой, сомнения. Я просто не могу им доверять. Как правило, самое спелое и вкусное на вид яблочко всегда с червоточиной.
Элизабет устала. Возможно, ей никогда больше не придется с Адамом и словом перемолвиться. Возможно, он даже лишит ее права заниматься торговлей в его отеле после выходки Лилы.
— А что ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должна быть на работе? И что это ты на себя нацепила?
— Форма одежды зависит от типа клиентов, — с грубоватым смешком ответила Лила. — Тебе что, мой наряд не по вкусу?
