– Как еж ты, Федор. Слова не скажешь, уже колючки топыришь. А взводным кого вместо Якушева поставим?
Федор, задумавшись, чесал нос.
– Лучше Павла Чередника кандидатуры не найдешь. Но он единственный снайпер и следопыт хороший. Сержанта Олега Бородина предлагаю.
– Опыта маловато.
– Зато в деле проверен. Роту до последнего прикрывал. Решительный парень.
– Ладно, пусть будет так.
В тот же день вторую роту возглавил Илья Якушев. Еще через сутки пришел приказ командира бригады о присвоении очередных воинских званий. Федор Морозов стал старшим лейтенантом, Илья Якушев – лейтенантом.
Вечером в кругу командиров обмыли новые звания. Засиживаться не стали. Батальон жил на голодном пайке. Орлов не хотел лишних разговоров, хотя на столе кроме разбавленного спирта находилась очень скромная закуска: хлеб, тонко нарезанное сало и огурцы.
Широкоплечий, небольшого роста Илья Якушев не скрывал, что доволен повышением в должности и звании.
– Ну, как тебе новая рота? – спросил Орлов.
– Нормальные ребята. – Смутившись, поправился: – Они везде нормальные. Познакомились, поговорили. Даже на руках силами померились.
– Ну и кто кого?
– Меня трудно одолеть, – просто отозвался Илья. – Я же на Баскунчаке столько соли в мешках перетаскал. Если кто хочет, давайте попробуем.
– Не надо, верим, – засмеялся Майков. – Парень ты крепкий, таких уважают.
Федя ушел раньше других. Пошли погулять с Катей. Отношения складывались неровно. Один день Катя была ласковая, целовались где-нибудь в укромном месте. Даже о будущей совместной жизни разговор вели. Спорили, где жить после войны будут.
– Ну, уж не в твоих степях, – фыркала девушка.
– Не в степях, а на Волге.
– Там Волга, а здесь Днепр. Сравнил!
– Твой Днепр у меня уже в печенках сидит. Век бы его не вспоминать!
– Может, и про меня забудешь? – щурилась Катя, отбрасывая со лба рыжую прядь. Затем неожиданно заявляла: – Знаю, что тебе от меня нужно!
– И чего в этом плохого?
– Ладно, шагай к себе!
На другой день настроение менялось. Обнимала, тормошила его:
– Правда, любишь?
– Люблю, – отвечал Федя.
– И многим ты это уже говорил?
– Тебе первой.
– Врешь, Федька. Ты парень видный, кидались на тебя девки.
– Ты не слишком кидаешься.
– Еще чего захотел!
Потом, когда обнимались, Катя вздрагивала, позволяла ласкать себя и сама прижималась всем телом.
– Феденька, милый… только не сейчас. Мы же еще друг друга толком не знаем.
На боевые операции роты, отдельные взводы и небольшие группы десантников выходили практически каждый день. Чтобы не навести на свой след немцев, действовали не менее чем за пятнадцать-двадцать километров от базы. Нередко и дальше, ночуя в осеннем промозглом лесу, зарываясь в хвою и опавшие листья.
Роты уходили порой в рейды на несколько дней подряд, чтобы лишними переходами не дать выследить основную базу. Для отдыха и укрытия от непогоды оборудовали в глухих уголках леса землянки и шалаши.
Одну из операций провели совместно с десантниками из первого батальона бригады Петренко. Сразу триста сорок человек ударили ночью по немецкой ремонтной базе. Сожгли и взорвали два десятка машин, несколько бронетранспортеров и танков.
Было приказано в длительный бой не ввязываться и с рассветом уходить. На повозках, захваченных во время боя, рота Ильи Якушева привезла трофейные боеприпасы, ящиков двадцать консервов, крупу и сахар. Разжились и трофейным оружием. Кроме винтовок, автоматов привезли 80-миллиметровый миномет и полторы сотни мин к нему.
Однако на этих же повозках лежали четверо погибших, еще трое позже умерли от ран. Хирург Геннадий Викторович Глущенко, оправдываясь, что не смог помочь раненым, в сердцах выругался:
– Вы бы их еще пару суток везли! Тогда вообще бы никого спасти не сумели.
– Не смогли раньше, – ответил Илья Якушев. – Немцы на хвосте сидели. Я и так четверых пулеметчиков в прикрытие оставил. Только один вернулся. Остальные погибли.
Лейтенант болезненно воспринял упрек начальника санчасти. Орлов объявил Якушеву и всей роте благодарность за умелые боевые действия. Оставив Илью после совещания, комбат обнял его за плечи:
– Молодцы! Крепко по базе врезали. Там солярки и бензина больше сотни тонн сгорело, не считая прочего добра. Дым с левого берега видели, запрашивали, что горит. Сегодня передам по рации результаты. И подготовь список на отличившихся, направим представления на награды.
Вечером Илья пришел к Федору Морозову с бутылкой трофейного вина. Федор собирался к Кате. Предложил:
– Сходим вместе. Должен я своего друга с невестой познакомить.
– Пойдем, – согласился без особого желания лейтенант. – Если не помешаю.
– Слушай, ты чего такой смурной? – спросил Федор. – Из-за начальника санчасти? Брось! Все он понимает, как непросто из такого боя вернуться.
– Не в Глущенко дело. Просто тоска заедает. Я ведь двух последних ребят из своего бывшего взвода похоронил. Один я остался. Думаю, когда моя очередь наступит.
– Брось!
– Чего брось? – с горечью проговорил Илья. – Чудес на свете не бывает. Сталинград прошел, там из роты в лучшем случае отделение выживало. Пока десантировались, две трети людей погибло. Невольно начинаешь кукушку слушать, сколько она тебе лет накукует… или дней.
Федор захватил с собой фляжку водки, сходили в санчасть. Выпили, перекусили трофейными консервами, вроде отошел Илья. И Катя обнимала Федю, говорила, что все будет хорошо. Немцы отступают, со дня на день Киев возьмут. Но Морозов, не подумав, ляпнул, что завтра идет с ротой на задание.
– Сходим, сделаем, что надо, и вернемся, – оживленно рассуждал подвыпивший Федор. – И никаких предчувствий. Не надо раньше времени себя хоронить.
Катя психанула – почему раньше не сказал.
– Не положено, – растерянно улыбался Морозов. – Ты ведь знаешь порядки.
– Я тебе что, чужая? И еще ухмыляешься. Всех он победит, героем вернется. А с каждого задания то пять, то десять погибших привозят. Кого и привезти не могут, бросают в степи. И вообще, хватит водку пить.
– Много мы ее тут напили, – огрызнулся Федор. – Нам наркомовские сто граммов не выдают.
В общем, разругались из-за ерунды. Затем помирились, но разошлись не в настроении. Федя хотел с Катей на часок остаться, а ей надо было заступать на дежурство.
– Не могу я, Федя. И так опаздываю.
– Может, мы последний раз видимся! – брякнул старший лейтенант Морозов.
