8
Победа и смерть во многом схожи. И то и другое одновременно является и завершением и началом.
Леонардо да Винчи.
Дневники Дельфины делла Фации
Леонардо с помощью изогнутого куска проволоки, извлеченного им из сумы, быстро открыл большой замок, замыкавший запор, установленный на дверях склепа. Мы снова с трудом отворили тяжелые двери, и раздавшийся металлический скрип ржавых петель подействовал почти так же, как потусторонний вопль, донесшийся из глубин гробницы всего несколько минут назад. Затем, второй раз за этот день, я спустилась за Леонардо по вытесанным каменным ступеням в фамильный склеп Сфорца.
Будь я одна, то давно бы в страхе убежала с кладбища, ища спасения за крепостными воротами. Но учитель велел мне следовать за ним, и мне осталось только повиноваться. Тем более что мысль остаться здесь одной — среди склепов, на кладбище — пугала меня еще больше. Солнце стремительно садилось, и скоро снаружи склепа будет так же темно, как и внутри него. Храбрясь, я прошмыгнула в отверзнутый дверной проход и принялась спускаться по ступенькам.
Мне не стыдно признаться, что, когда мы шли вниз, я цеплялась за край жакета учителя. Он схватил один из оставшихся снаружи факелов и вновь освещал нам дорогу, однако его пламя было не столь ярким, как прежде. Его скудный свет освещал всего лишь несколько дюймов перед нами, и мы, отправляясь на поиски чего-то сверхъестественного, рисковали сломать себе шею.
Однако в гробнице слышалось только шипение горящего факела и тихое шарканье наших ног по камню. Мы подошли к камере, и Леонардо, чтобы было лучше видно, поднял факел. Тут же на лежачих поблизости фигурах покойных Сфорца заплясали тени, но остальные терялись во мраке — за исключением одного, чей свежий белый саван отражал тусклый свет факела.
Мы подошли ближе к каменной плите, на которую не так давно положили графа Феррара. Его тело нельзя было не узнать под тонким батистом, как и усиливавшийся запах гниения, который уже не могли скрыть ни аромат благоухающих цветов, ни резкий запах зеленых веток. Я закрыла нос свободной рукой, по-прежнему крепко держась другой за учителя. Хотя граф был несомненно мертв, из этого не следовало, что он покинул этот мир.
Леонардо, не обращавший, видимо, внимания на вонь, поднес факел ближе к закутанному в саван мертвецу и наклонился над телом, вынудив меня чуть ли не встать на покойника. Я старалась не смотреть на последнего, отводила глаза в сторону — с меня было довольно и одного раза. Я слишком отчетливо запомнила, как он выглядел, когда я нашла его, недавно распрощавшегося с жизнью. С меня хватит и этих кошмарных воспоминаний!
— Не думаю, что звук, который мы слышали, издал он, — тихо проговорил Леонардо и выпрямился. — Жидкость в его теле поднялась до точки, когда в легких совершенно не остается воздуха, производящего при освобождении такой звук. Нам следует искать иной источник звука.
Он снова поднял факел и принялся ходить между рядами колонн и плит, рассматривая каждую группу останков смертных, нашедших здесь пристанище. Я старалась держаться как можно ближе к нему, задыхаясь от пропитанных смертью испарений и наблюдая за сокращающимся прямоугольником света наверху, открытой дверью склепа. Прежде льющийся оттуда желтый яркий свет потускнел, свидетельствуя о том, что закатывающееся солнце почти достигло горизонта.
Пройдет не так уж много минут, и умирающий оранжевый шар полностью скроется за далекими холмами, оставив нас в темноте, где нашим единственным светочем будет колеблющееся пламя факела. Что же касается узких окон высоко наверху, то они почти не пропускали света. Я даже не осмеливалась подумать, что произойдет, если погаснет факел, когда мы будем в самом центре склепа и нас окутает кромешный мрак.
Мы уже осмотрели с полдюжины тел — или то немногое, что осталось от них, — но так и не нашли то, что могло бы указать на происхождение того странного звука. Прежде охвативший меня ужас прошел, и лишь легкий страх владел мною, да вернулось отчасти присущее мне от природы любопытство. Я напомнила себе, что вряд ли когда снова попаду в столь роскошную гробницу, и, следовательно, должна тщательно осмотреть окружающее. Возможно, однажды мои впечатления пригодятся при написании картины, когда мне надоест создавать образы святых и грешников.
И именно в это мгновение конечно же вновь раздался тот ужасный стон.
Я вскрикнула, тут же прикрыла рот одной рукой, а другой так вцепилась в учителя, что он чуть не уронил факел.
— Вот опять, — задыхаясь проговорила я, когда он пытался удержать факел. — Прошу, давайте, пока возможно, покинем это место.
— Ерунда, — пробормотал он в ответ. — Кроме нас, в склепе еще кто-то — или что-то — есть, и мы не уйдем отсюда, пока все не выясним.
В обступавшей темноте, да еще со мною, не отпускавшей рукав его жакета, он медленно двинулся в ту сторону, откуда донесся тихий крик. Если бы он раздался снова, я вряд ли услышала бы его — так громко билось сердце в груди. Однако, несмотря на страх, я не могла бежать и бросить Леонардо наедине с чем-то сверхъестественным и ужасным.
Еще при первом спуске в склеп я обратила внимание, что ниши вырублены в стене в три ряда и покойников клали, точно поленья, на каждую каменную полку. И вот в дальнем углу склепа мы обнаружили в одной из ниш среднего ряда тело. В отличие от остальных покойников, от которых остались практически одни кости, этот неразложившийся труп, видно, появился здесь не так давно. В колеблющемся свете факела, бросающем жуткую двигающуюся тень на мертвеца, казалось, что он пытается вырваться из каменных объятий.
Негромкий хруст под ногами заставил нас остановиться. Леонардо опустил факел к каменному полу, и мы тут же увидели источник звука.
— Кости, — сказал он, и я отпрянула в сторону, боясь вновь наступить на останки одного из дальних родственников Моро.
Да, перед нами были разбросаны кости скелета, пожелтевшие от времени и почти рассыпавшиеся в прах. Было ясно, что не мы, прошедшие всего несколько шагов по ним, нанесли им такой урон. Казалось, что кто-то другой безжалостно сбросил останки давно почившего аристократа с одной из ниш, не беспокоясь о том, что высохшие кости, упав на землю, разобьются, как глиняная посуда.
— Но кто посмел? — испуганно прошептала я. Разумеется, мне было известно, что по прошествии многих лет подобные места упокоения часто вновь используют, но лишь после того, как кости прежнего обитателя осторожно соберут и с почтением поместят куда-нибудь. Этим же останкам, представлявшим печальное зрелище, не было оказано должного уважения.
Вместо ответа учитель указал факелом в направлении ближайшей ниши и закутанной в саван фигуры.
— Не знаю, кто это сделал, — тихо ответил он, — но причина совершенно очевидна. Кому-то понадобилось углубление для другого тела. Из родственников Лодовико лишь граф недавно скончался.
Он сунул мне догоравший факел.
— Держи, я посмотрю, кто там лежит не на своем месте.
