— Теперь, Пио, ты должен познакомиться с синьором Леонардо, — сказала она, когда пес послушно сел у ее ног, — может быть, если ты ему понравишься, он нарисует твой портрет.
Я улыбнулась. Учитывая количество страниц дневника учителя, заполненных рисунками всевозможных животных, включая собак, я бы нисколько не удивилась, найдя однажды благородную борзую в этой коллекции.
Казалось, Пио понял слова хозяйки, потому что он поднялся и подошел к Леонардо, с легкостью встал на задние лапы и вежливо, но непреклонно поставил одну переднюю лапу на колено учителя, а вторую слегка согнул уже знакомым жестом.
Леонардо посмотрел на животное сверху вниз со снисходительной полуулыбкой. Затем он что-то тихо сказал псу, и тот быстро опустился на круп и, вытянув передние лапы, положил на них голову. Эта поза настолько напоминала молитвенную, что я поняла, почему его назвали Пио — «благочестивый».
— В самом деле, прекрасный образчик, — согласился учитель, — возможно, я найду место для Пио в моей последней фреске. Могу ли я еще быть вам чем-нибудь полезен?
Катерина покачала головой, вновь погрустнев.
— Только если вы отыщете мои карты. Я надеюсь, что вы меня известите, как только найдете их.
Повернувшись на каблуках, она тихо скомандовала собаке следовать за ней и покинула мастерскую с тем же величественным видом, с каким и вошла. Пио счастливо прыгал впереди.
Едва она вышла за порог, комнату наполнил возбужденный гул. Мне удалось ухватить лишь обрывки фраз, поскольку, похоже, говорили все разом.
— …без сомнения, самая красивая женщина при дворе.
— Она посмотрела на меня, и…
— Думаю, я понравился ее собаке.
Последние слова принадлежали Витторио, которого, казалось, больше впечатлила собака дамы, чем она сама. Что было вполне естественно, учитывая его возраст. Меня же больше занимал вопрос, почему учитель заявил, что у него нет карт Таро.
Мне не пришлось слишком долго над этим размышлять, поскольку учитель сделал мне знак подойти к нему.
— Мне нужно сказать тебе пару слов, Дино, — сказал он.
Затем, повернувшись костальным, он остановил процесс обмена сплетнями:
— Возвращайтесь к работе. Основная часть шаблона должна быть закончена к завтрашнему дню.
Пока подмастерья уныло плелись к своим рабочим местам, учитель увел меня в сторону.
— Для тебя у меня другое задание, Дино, — очень тихо произнес он. — Сегодня вечером, за два часа до захода солнца, состоится отпевание несчастной Беланки. Я хочу, чтобы ты пошел и понаблюдал, что там будет происходить.
Не в силах поверить в свою удачу — я столько мучилась, думая, как получить его разрешение присутствовать на этом самом отпевании, — я с энтузиазмом кивнула.
— Как скажете, — ответила я так же тихо, чтобы никто не услышал. — Но за кем конкретно я должен наблюдать?
— Как за кем? За убийцей, конечно же.
Он щелкнул пальцами знакомым нетерпеливым жестом.
— Как и прежде, просто наблюдай. Посмотри, кто там будет, и как эти люди будут себя вести. Если заметишь что-нибудь странное, расскажешь мне.
— Я сделаю все возможное…
Странно, почему, после его решительного отказа прошлой ночью искать виновного в смерти молодой горничной, он внезапно заинтересовался этим делом. Еще меня так и подмывало спросить, почему он солгал донне Катерине. Но, разумеется, я промолчала, прекрасно понимая, что мне, подмастерью, не следует расспрашивать учителя о его методах. Рано или поздно все выяснится. А пока я должна сдерживать свое любопытство.
И все же, я едва не прыгала от радости. Ведь учитель в ту ночь вполне мог позвать другого подмастерья, чтобы поговорить о безопасных прыжках с высоты и смерти Беланки. В самом деле, он также легко мог попросить Тито или Давида присутствовать на похоронах. Тот факт, что он поручил это мне, должен означать, что я снова буду его помощником в деле восстановления справедливости!
Тут на меня нашел приступ неуверенности. Одно дело — самостоятельно искать человека, который одним движением руки лишил несчастную Беланку жизни. Совсем другое дело — заниматься этим под началом учителя. Он будет ожидать подробного отчета обо всем, что удастся узнать, и, конечно, проявит неудовольствие, если вернусь ни с чем.
«Значит, надо заметить что-то важное», — решительно сказала я себе.
Я с нетерпением ждала урочного часа. Наконец часы на башне показали половину четвертого. Отложив минералы, которые измельчала для новой партии темперы, я тихонько сказала Константину, что должна отлучиться по приказу учителя.
Старший подмастерье ни о чем меня не спросил, знакомый с привычкой Леонардо отправлять кого-нибудь из нас с разного рода поручениями. Кроме того, никто из нас не стал бы лгать, зная, что правда все равно всплывет и добром дело не кончится. Глупо было рисковать местом в мастерской только ради того, чтобы побездельничать пару часов.
— Хорошо, — сказал Константин, — только возвращайся как можно скорее. Когда будет закончен шаблон, нам нужно будет перенести его в зал, и лишняя пара рук не помешает.
Я пообещала ему не медлить с возвращением и, переодевшись в чистую тунику, поспешно покинула мастерскую. Несколько минут спустя я была уже за городскими воротами на пути к тому самому кладбищу, где находилась семейная усыпальница герцогов Сфорца. Здесь был похоронен кузен Лодовико. Это та самая промозглая усыпальница, где я чуть было не нашла свой конец несколько месяцев назад.
Я попыталась представить, что холод, охвативший меня при этом воспоминании, — это всего лишь резкий послеполуденный ветер, приносящий прохладу летнему дню и предвещающий грозу. Даже учителю не призналась бы я в том, что мне порой снятся кошмары, в которых я снова переживаю те страшные часы, проведенные взаперти в темной гробнице с несколькими поколениями мертвых членов семьи Сфорца.
Человек, которого мы подозревали в убийстве графа, ударил меня ножом и оставил умирать в нише стены склепа. И хотя подозрения не подтвердились, он не перестал быть отпетым мерзавцем. Ведь если бы не своевременное появление Томмазо, я бы навечно осталась там. И когда мой несостоявшийся убийца встретил свой бесславный преждевременный конец, я нисколько не горевала.
Кладбище оказалось несколько дальше, чем я думала, полагаясь на воспоминания, так что пришлось ускорить шаг. И все же, когда часы пробили четыре, я еще не достигла цели. Я припустила вдоль узкой дороги, поднимая клубы пыли и мысленно костеря себя за то, что не вышла раньше. Учитель поручил мне важное задание, а я рискую все провалить!
Со скоростью, которой позавидовал бы и пес графини Пио, я пронеслась мимо ворот кладбища. Задыхаясь и вытирая потное и запылившееся лицо рукавом рубашки, я проскользнула в часовню и упала на скамью в самом дальнем углу.
Мне пришлось сощуриться и поморгать немного, прежде чем мои глаза привыкли к темноте часовни. За исключением тусклых солнечных лучей, с трудом пробивавшихся сквозь витражи, единственным источником света были потрескивающие свечи у алтаря. Поэтому одетое в саван тело Беланки, лежащее перед ним, казалось, парило над полом.
