Кивнув на прощание, я поспешила обратно в мастерскую, где продолжалась игра в кости, а Томмазо пел новую песню. Тито был в числе игроков и, судя по всему, был всецело увлечён этим занятием. Интересно, заметил ли он мое отсутствие? Увы, к определенному выводу я так и не пришла. Если даже и заметил, то не подал вида даже тогда, когда я подошла к товарищам, чтобы поинтересоваться ходом игры.
Как всегда, быстро догорела порция свечей, предназначенных на этот вечер, и Давид объявил:
— Всем ложиться спать!
Томмазо взял последний аккорд и убрал лютню. Паоло спрятал в карман игральные кости, а участники игры бросили на пол свой «выигрыш» — черепки. Пока Давид задувал огарки свечей, я улучила момент и шепнула ему на ухо о том, что мастер дал мне на завтра другое задание. Старший подмастерье одобрительно кивнул. После этого при скудном свете угасающего очага мы отправились по своим койкам.
Когда я проходила мимо Тито, тот дружелюбно кивнул мне, но ничего не сказал, за что была ему благодарна. У меня не было настроения предаваться праздным разговорам. Сон тоже никак не шел ко мне, а все потому, что я не могла не думать о мастере, который в данный момент находится в пути, под открытым ночным небом, тогда как мы в относительном уюте лежим в собственных постелях.
Хотя я и поклялась не спать в эту ночь, сон, тем не менее, вскоре сморил меня, и когда я проснулась, над горизонтом уже восходило солнце. Остальные ученики еще спали, и я воспользовалась этим, чтобы затянуться в корсет и надеть чистую тунику. Поплотнее закутавшись в плащ, поскольку утро было прохладным, я поспешила к жилищу Леонардо, чтобы увидеть отца.
Когда я подняла руку, чтобы постучать в дверь, то заметила, что она слегка приоткрыта.
— Отец! — позвала я и тотчас почувствовала тревогу.
Затем я осторожно толкнула дверь и заглянула внутрь. В комнате все было так же, как и накануне вечером. На столе стояла пустая миска и лежала стопка бумажных листов. Пио продолжал безмятежно спать на кровати мастера, вытянувшись во всю длину. Одеяло по ним было аккуратно разложено, так что, судя по всему, Пио проспал на нем всю ночь.
Моего отца нигде не было видно.
Чувствуя, как испуганно бьется сердце, я попыталась заверить себя, что его отсутствие ничего не означает. Возможно, он заснул за бумагами и так и не ложился в постель. Возможно, он встал раньше меня и вышел на холодный утренний воздух, чтобы немного освежиться, и сейчас вернется. Не исключено, что он просто забыл, что я собиралась утром зайти за ним сюда, и сейчас находится в сарае, недоумевая, почему я задерживаюсь.
А если он где-нибудь лежит со стрелой в груди, истекая кровью? — испуганно спросил мой внутренний голос.
Я энергично встряхнула головой, чтобы избавиться от неприятной мысли.
— Глупости… Он где-то здесь, — пробормотала я себе под нос и в ответ на мои слова Пио сонно заскулил.
Хотя бы за пса можно не беспокоиться. Скоро сюда зайдет Витторио, чтобы дать ему еды и воды, после чего выпустит наружу, чтобы тот мог задрать лапу возле стены. Сделав свои дела, Пио побежит «наблюдать» за нашей работой. Совсем скоро, сказала я себе, ты услышишь отцовский смех. Он наверняка позабавится, услышав, что я решила, будто он куда-то исчез.
Приняв нарочито бодрый вид, я закрыла за собой дверь и отправилась на поиски отца.
Глава 9
Избыток ветра гасит пламя, умеренный ветер лишь подпитывает его.
Леонардо да Винчи. Атлантический кодекс
Обойдя весь двор и заглянув во все места, за исключением, пожалуй, личных покоев герцога, я была вынуждена сделать вывод, что Анджело делла Фациа в замке нет.
Первым местом, возле которого я остановилась, был сарай, где хранилась недостроенная летательная машина. Навесной замок на двери был заперт. Если отец и находится внутри, то двойные двери, скорее всего, закрыл кто-то другой.
Понимая, как глупо это смотрится со стороны, я, тем не менее, позвала отца сквозь щель между дверными створками. Ответа я не услышала, и когда посмотрела в ту же щель, не увидела ничего кроме теней, поскольку фонари, ярко горевшие в сарае вчера, были погашены.
Затем я заглянула и на кухню, и в уборные и даже взобралась на стену злополучного сада, но отца так нигде и не увидела. Когда я спросила у проходивших мимо слуг, не видели ли они часом отца, — а внешность у него надо сказать, была приметная, а кроме того его часто видели в обществе Леонардо, — никто не припомнил, что утром где-то его встречал.
В моей голове тотчас начали тесниться самые нелепые объяснения его отсутствия. Увы, мне не оставалось ничего другого, как вернуться обратно в мастерскую и при этом постараться не впасть в панику. Я представила себе отца лежащим в дальнем уголке замка, немощного или раненого, даже не способного позвать на помощь. Я представила себе, как на него напал вооруженный арбалетом мерзавец, который теперь гоняется за ним по лабиринту миланских улиц и каналов. Или, хуже того, я видела, как убийца настиг его в каком-то темном переулке, где нет никого, кто мог бы стать свидетелем такого злодеяния!
Я решительно тряхнула головой, чтобы избавиться от этих пугающих видений. Самое простое объяснение тому, что я нигде не могу найти отца, было таким: по всей видимости, его вообще нет в замке. Быть может, он куда-то уехал, чтобы купить новые инструменты для работы над изобретением Леонардо. Как знать, вдруг он оставил для меня записку, которую я проглядела из-за собственной невнимательности. Это куда более разумное объяснение, чем те кошмарные картины, которые я рисовала в своем воображении.
Но как объяснить то, что он ушел, оставив дверь в комнату Леонардо открытой?
Если бы мастер был здесь, в замке, то он точно знал бы, что делать в таких случаях, в отчаянии подумала я. Но он сейчас где-то далеко от Милана — причем, никто не знает, где именно — и вернется не раньше, чем через несколько дней. Но хуже всего было то, что меня охватили подозрения в том, что исчезновение отца может быть каким-то образом связано с отсутствием Леонардо.
С этими мыслями я вернулась к жилищу Леонардо, дверь в которое по-прежнему оставалась заперта. Заглянув в единственное окно, я увидела, что Пио на кровати больше нет. По всей видимости, Витторио уже забрал его. Я уже развернулась, чтобы вернуться в главную мастерскую, когда во второй раз за несколько последних дней едва не натолкнулась на Тито.
— Вот ты где! — воскликнула я со смешанным чувством любопытства и облегчения. Из-за моих грустных мыслей я почти позабыла о нем. Слава богу, что хотя бы он никуда не исчез. Однако уже в следующее мгновение я нахмурилась.
— А почему ты здесь? — поинтересовалась я. При виде его растерянного лица в моем сердце шевельнулось неприятное подозрение. — Разве ты не должен быть сейчас в сарае и ждать моего отца?
Но тут до меня дошло, что Тито уже, возможно, побывал в сарае и пришел к выводу, что мастер Анджело куда-то исчез. Скорее всего, он, как и я, тщетно занимался его поисками. Однако прежде чем я успела что-то сказать, растерянность на лице моего друга сменилась стыдливой гримасой вины, что вызвало у меня новые подозрения.
