— Кто, по-вашему, настоящий преступник? — спросил Кабрера.
— Ну ходили слухи, что владелец «Рефрескос де Кола», друг президента Эчеверриа. Но это только слухи.
Рене Луис понуро опустил голову — словно говоря, что им никогда не узнать, кто должен мотать срок на его месте. В помещении, где они сидели, стало темно. Небо за окном покрылось тучами, хлынул дождь.
Глава 15
В тот вечер Кабрера позвонил в епископскую резиденцию и спросил у падре Фрица:
— Почему вы мне ничего не сказали о Джеке Уильямсе?
— Потому что это не важно. Мистер Уильямс и так двадцать лет вынужден понапрасну оправдываться, ни к чему поминать старое.
— Откуда вы знаете, что он не виноват?
— Потому что я знаю его лично и знал его отца. Я могу за него поручиться.
«Так, это меняет дело. На чьей же стороне отец Фриц?» — недоумевал Кабрера.
Затем он позвонил домой директору архива и попросил контакты его знакомого.
— Он будет ждать вас завтра в одиннадцать у маяка, — отвечал директор, — его зовут Хорхе Ромеро, он бывший сотрудник секретной службы.
— Кажется, я где-то слышал это имя. Как мне его узнать?
— Не беспокойтесь, он сам вас узнает. У него повсюду есть глаза.
— Отчего же он прячется?
— Оттого что у него много недоброжелателей. К примеру, начальник полиции. Я предупреждал вас, что с ним не все так просто. И еще: дайте ему денег, он человек небогатый.
— Да и я не миллионер.
— Двести песо будет достаточно.
Следующий звонок был на работу, где его ждали шесть сообщений от сына Кончилоко: «Гони мою пушку, засранец». Черт подери, он совсем забыл. Этим надо заняться немедленно. Не хватало ему еще неприятностей с Обригоном. Но за день он совершенно вымотался и решил, что несколько часов все равно погоды не сделают… Это была ошибка.
Из-за ссоры с женой пришлось возвращаться в свою квартиру, где царил страшный беспорядок. Упав на кровать, Кабрера раскрыл было дневник Родриго Монтойи, чтобы перед сном прочитать его записи, но из этого ничего не вышло: он слишком устал. Сил хватило только для того, чтобы встать и выпить стакан воды. За окном уже стемнело, и на горизонте в районе нефтеперегонного завода, как пламя, запылал закат. Кабрера ненавидел, когда небо окрашивается в эти тревожные смятенные цвета. Черт, как же он устал! Ну и денек. Он снова лег на кровать и уснул.
Глава 16
В такую погоду на пляж ходят только сумасшедшие. Компанию Кабрере составляли трое закутанных в одеяла подростков, которые суетились вокруг барбекю, пытаясь пожарить мясо. Следуя инструкции Монтойи, Кабрера ехал по Приморскому бульвару в направлении отеля «Лас Гавиотас». У рекламного щита «Рефрескос де Кола» он остановился, припарковал машину за дюнами и пошел на пляж.
Холодный пронизывающий ветер спешил к дамбе, шурша в пустых палапас. Изредка высовывался краб-отшельник и швырял в Кабреру песком. У самой воды скакала маленькая чайка. Всякий раз, когда волна отступала, чайка бросалась в воду за мелкой серебристой рыбешкой. Пару минут она сопровождала Кабреру, который ходил туда-сюда, чтобы согреться, а затем прилетела вторая и забрала ее. Видя это, он подумал, что даже чайки более удачливы в жизни, чем он.
Киоск торговал сластями при любой погоде. Кабрера никогда не понимал, какую прибыль можно получать от торговли в самом дальнем углу пляжа. Задумавшись, он не успел заметить разносчика, а тот уже предлагал ему кокосовые конфеты. Если этот парень со своим стеклянным ящиком сумел подобраться к нему незамеченным, то, наверное, любой смог бы? Нет, он не создан для работы на улицах. Он должен сидеть в офисе, развлекать болтовней сотрудниц соцслужбы.
Тем временем подростки собрались, сели в машину и уехали. Оставшись в одиночестве на пустом пляже, Кабрера словно прозрел. О чем он думал раньше? А вдруг это ловушка? Безлюдный пляж отличное место, чтобы спрятать труп. Нет сомнений, что директор архива состоит в сговоре с Чавезом. Его убьют и зароют в песок, как в фильмах про китайские банды.
Пока он раздумывал, на бульваре остановился автобус. Вышли двое, один из них ребенок — девочка лет десяти в большой, не по росту, ветровке. Она посмотрела на него, и Кабрера понял, что это за ним.
Девочка сопровождала слепого человека с тростью. Они приблизились, и не успел Кабрера представиться, как слепой произнес:
— Я вас знаю. Не бойтесь, amigo, я вас не убью.
Кабрера повел их к киоску, где было нечто вроде кафе — столы и стулья, огражденные бетонными стенами. Неуютно, но хоть какая-то защита от ветра. Они сели на холодные стулья. У девочки зуб на зуб не попадал. С собой у нее была коробка с карандашами и бумагой.
— Иди поиграй, Кончита, — велел ей слепец, — не мешай нам.
Девочка послушно отошла и села за дальний стол. Там она вынула карандаши, лист бумаги и стала рисовать.
Слепой сказал, что его фамилия Ромеро и раньше он работал в секретной службе. С виду он напоминал бездомного — на рубашке не хватает нескольких пуговиц, воротник потрепан, щеки густо поросли щетиной.
— Я испугал вас? Не беспокойтесь, от хвоста я оторвался. А за вами нет слежки?
— Не знаю. Я об этом не думал…
— Кончита говорит, что на пляже нет ни души, но остерегайтесь Весельчака — он станет мстить. Это дело для него очень важно. На нем он построил всю свою карьеру.
Слепой и сам заметно нервничал, настороженно прислушиваясь к реву ветра. Ему угрожали сразу две опасности: его преследовали судейские за торговлю крадеными машинами и его искал шеф Табоада. Он жил в бегах. У него давно не было постоянного адреса, ему часто приходилось скрываться за границей.
Для начала Кабрера спросил, как давно он знаком с Родриго Монтойей, который работает в архиве, задал еще несколько вопросов и потом сказал:
— Давайте к делу. Вы знаете, кто убил журналиста?
— Что, так сразу? А выпить вы мне не предложите? Я, кстати, не ел со вчерашнего дня.
Кабрера заказал им с девочкой по большой порции всего, что нашлось в кафе, пачку сигарет и несколько банок «Рефреско де Кола» для Ромеро, который — по его собственному признанию — жить не мог без этого напитка. Кабрера надеялся, что после еды слепой станет более разговорчив. Пока тот ел и пил, Кабрера пытался рассмотреть его лицо, наполовину скрытое за черными очками, и ему казалось, что этот человек и впрямь встречался ему в полиции, но только очень давно, еще в первые годы службы. Зубов у него почти не было, и ел он медленно. Когда Ромеро покончил с десертом, состоявшим из большого куска твердого сыра, который он, прежде чем съесть, раскрошил на тарелке, Кабрера решился спросить:
— А вы знаете, над чем работал журналист в последнее время?
