– Надо же! – пробормотал Стас. – Выходит, плохо быть обычным человеком…
Через полчаса напарники подъехали к офисному зданию на Большой Невке. В холле дремал ночной дежурный. Узнав поздних посетителей, он пропустил их к лифтам.
Напарники поднялись на свой этаж, прошли по коридору… и остановились перед дверью отведенного им кабинета.
Дверь была открыта, изнутри доносились какие-то подозрительные звуки.
Стас насторожился, достал из наплечной кобуры пистолет и прошептал начальнику:
– У нас кто-то хозяйничает!
– Вижу! Заходи первым, я тебя прикрою!
– Почему всегда я должен первым заходить? – заныл Стас.
– Потому что я – начальник! – отрезал Геша.
Стас вздохнул, осторожно толкнул дверь кабинета и проскользнул внутрь. Оказавшись на пороге, он выпалил:
– Руки вверх! Лицом к стене! Лечь на пол!
Из-за компьютерного стола вылезла коренастая тетка лет шестидесяти с тряпкой в руке и недовольно проговорила:
– Ни днем, ни ночью от них нет покоя! Ходют и ходют! Только грязь на ногах носют! Ну, вот чего вам в такое время понадобилось? Что вам дома не сидится?
– Я сказал – лицом к стене! То есть на пол! – не унимался Стас, однако уверенности в его голосе поубавилось.
– Ага, щас! – проворчала тетка. – На этот пол я в жизни не лягу, сама его протирала!
– Угомонись, Стас! – проговорил, входя в кабинет Геша. – Это тетя Фрося, уборщица наша. Все в порядке.
– Ах, уборщица! – протянул Стас, убирая пистолет. – Ну, тогда ладно… тогда можно на пол не ложиться!
– Вот спасибо-то! – скривилась уборщица. – Ну вот чего вы в такое время притащились?
– Мы работать пришли, тетя Фрося, – строго проговорил Геша. – У нас работа ненормированная, мы и днем, и ночью на службе. Так что освободи кабинет, не мешай!
– Ага, щас! – Уборщица уперла руки в бока. – У меня время не казенное! Мне нужно уборку закончить и домой ехать, у меня кошка не кормлена и суп на завтра не сварен!
– Ну ладно, бог с тобой… – смирился Геша, который хорошо знал тяжелый характер уборщицы и не хотел тратить время на бесполезные пререкания. – Заканчивай здесь уборку, только тихо, не мешай нам работать!
– Знаю я, как вы работаете… – проворчала тетя Фрося и снова взялась за тряпку.
Напарники уселись за компьютер. Геша включил его, запустил поисковую программу, набрал слово «Хризолит» и с умным видом уставился на экран.
Поисковик выдал ему большую статью о полудрагоценных и поделочных камнях, несколько названий и адресов фирм, специализирующихся на изделиях из хризолита, и почему-то фирмы по бурению артезианских скважин.
– Хризолит, хризолит, хризолит… – бубнил Геша, просматривая страницу за страницей. – Нет такой конторы… Ни института научного, ни конструкторского бюро… Напутал что-то тот алкаш! Зря мы его только водкой поили…
– А вы что ищете-то? – подала вдруг голос уборщица.
– Отстань, тетя Фрося, – отмахнулся от нее Геша. – Я же тебя просил не мешать! Заканчивай уборку и поезжай свою кошку кормить!
– Я, конечно, могу уехать, – проворчала уборщица. – Но если вы ищете НИИ «Хризолит», так его уж лет десять переименовали!
– Что? – Геша повернулся к ней с таким удивлением, как будто швабра или половая тряпка заговорила вдруг голосом телеведущего. – Что ты сказала про НИИ «Хризолит»?
– Что переименовали его. Теперь он называется ГУУ «Лазурит».
– А ты про это откуда знаешь?
– Мне ли не знать, если я в этом самом «Хризолите» двадцать с лишним лет отработала! Вот что такое «ГУУ» – не спрашивайте, этого я не знаю, но этого и никто не знает.
– Ты в научном институте работала? – недоверчиво переспросил Геша, оглядев уборщицу с ног до головы, как будто впервые ее увидел.
– Ага. А что тебя так удивляет? Думаешь, я всю жизнь грязь шваброй разводила?
– Выходит, нет?
– Конечно. Я инженером работала. А когда перестройка началась и деньги перестали платить, наши инженеры разделились на три основные группы.
Уборщица оперлась на швабру и настроилась основательно поболтать.
– Одни из нас, самые терпеливые или самые ленивые, сидели впроголодь, но с работы никуда не уходили, перешли на хлеб и воду. Один ведущий конструктор гироскопов, лауреат всяких премий, между прочим, в вегетарианство ударился, траву сныть по пустырям собирал и ел, но продолжал свои гироскопы выдумывать. Похудел только так, что щеки ввалились.
– Кончай заливать… – рыпнулся было Стас, но Геша дернул его за рукав – погоди, дай послушать.
– Другие, которые половчее, – продолжала тетя Фрося, – принялись шустрить – кооперативы открыли, наладили производство из промышленных отходов предметов ширпотреба, сахаром торговали или компьютерами. Один со временем в миллионеры выбился, нескольких постреляли. А самые ленивые, или самые упертые, так от всего этого расстроились, что легли на диван лицом к стене и так лет десять и пролежали. Если, конечно, жена или другая какая женщина время от времени еду приносила и интересовалась, жив ли он еще. Ну, женщины, те, конечно, лицом к стене не лежали, им некогда. Если у которой муж зарабатывать научился, та детей воспитывала и по хозяйству крутилась, если зарабатывать некому – сама искала, где бы денег раздобыть. А меня кормить было некому, но, к счастью, и нахлебников на шее нет, если не считать кошку Анфису. Я поискала, поискала заработок – и не нашла ничего лучше, как пойти в уборщицы. По тем временам неплохо платили, куда лучше, чем конструктору-лауреату. Ну, с тех пор так и хожу с ведром и тряпкой. Не так давно того лауреата встретила – он теперь большой человек, траву не ест, на машине с шофером ездит, щеки не ввалившиеся, а наоборот, свисают, как у бульдога. Узнал меня, из машины выскочил, говорит: приходи, Ефросинья Андреевна, обратно в институт! Мы, говорит, большие дела делаем, на бюджетных деньгах сидим! Ты, говорит, всегда хорошим инженером была, а нам хорошие инженеры очень нужны! Молодежь, говорит, ничего не умеет, только в социальных сетях в рабочее время сидит, а у тебя прежние навыки остались!
В этом месте Геша с напарником обменялись понимающими взглядами – гонит бабка туфту, кому она нужна-то… Тетя Фрося заметила эти переглядывания, но не обиделась, а продолжала:
– Очень он меня звал. Но я отказалась. Во-первых, говорю, я уже все свои инженерные премудрости позабыла, едва таблицу умножения помню. Вся моя наука теперь – бытовая химия, моющие средства всякие. Во-вторых, знаю я эти бюджетные деньги – сегодня они есть, завтра нет. А ведро да швабра всегда при мне!
– Ладно, мне твои мемуары без надобности, – оборвал ее Геша. – Ты лучше скажи, если ты в этом как его… «Хрензолите» столько лет работала, может, ты знаешь такую Надежду Любимову?
