– Руки за спину, я сказала!
Для того чтобы привести его в состояние жертвы, лишенной возможности сопротивляться, ей не потребовалось ни особого труда, ни особого воображения. Спинка кровати цвета темной бронзы, представляющая собой изысканное переплетение закрученных штопором вертикальных стоек и более или менее горизонтальных загогулин, идеально соответствовала ее замыслу. Обстановка соответствовала, клиент не протестовал. В самом деле, если уж ей так нравится строить из себя дуру, зачем портить ей удовольствие? Тем более что ничего сверхъестественного от него пока не требуется. Просунуть руки между прутьями спинки кровати, услышать лязг сомкнувшихся на запястьях «браслетов»… Проделать это с презрительной покорностью и, пользуясь случаем, проверить, как далеко она способна зайти. Вероятно, не дальше, чем какая-нибудь из ее подружек-нимфоманок, которая скорее всего и подкинула ей эту идею, или сексуально озабоченных героинь Тинто Брасса, которых мы регулярно видим на телеэкране. Все ее действия просчитывались на сто шагов вперед, и все же… все же какое-то болезненное любопытство (помимо естественного нежелания ссориться с ней перед отъездом) побуждало его подыгрывать ей.
– Вот так, – удовлетворенно вздохнула Илона. – Теперь ты мой, красавчик. – Пощекотала его сзади за шею. – Ну? Как самочувствие?
Первое, что он ощутил, – напряжение в плечах. Не то чтобы сильное, вполне терпимое, но Ник знал, что оно будет нарастать.
Он поморщился.
– Неприятно.
– Неприятно? Это все, что ты можешь сказать? – Илона дернула за цепь, соединяющую наручники. – А так?
Ник промолчал. Взгляд его упал на мраморную статуэтку Афродиты Книдской, стоящую на массивном комоде из красного дерева в окружении миллиона безделушек. Коробочки, шкатулочки, баночки с притираниями, флакончики с нюхательной солью, рассыпная пудра, кисточка для пудры, губная помада, глазные капли, снотворные пилюли, маникюрные ножницы, книга «Как похудеть за одну неделю на 20 кг», порванная золотая цепочка, резиновые перчатки (помилуй, боже!), зажигалка «Zippo»… Над комодом традиционно располагалось зеркало, и, сидя напротив, Ник мог видеть в нем себя – бледного, темноволосого, прикованного за руки к великолепной кованой решетке, и Илону – ярко накрашенную и разодетую, сидящую на кровати за его спиной.
– Эй, разве я не объяснила тебе правила игры? – воскликнула она с раздражением. – Я задаю вопрос – ты отвечаешь!
Он услышал скрежет и почувствовал, что стальные скобы плотнее сошлись на запястьях. Ого! Конечно, ободранные руки – еще не повод для паники, тем не менее завтра придется пониже опускать рукава, чтобы у любознательных сослуживцев не возникало ненужных вопросов.
– Послушай, Ники. – Илона глубоко вздохнула. – Я не хочу причинять тебе боль.
Он улыбнулся, зная, что она может видеть это в зеркале.
– На самом деле хочешь.
– Нет, но ты меня вынуждаешь.
– Неужели?
– Видишь ли, в чем дело. – Илона сползла с кровати, босиком прошлепала по ковру и остановилась прямо перед ним, загородив своим бюстом и комод, и зеркало. – Мне хочется побольше узнать о тебе. – В своей смехотворной юбочке и еще более смехотворной маечке она выглядела как провинциальная проститутка, осваивающая новую для себя специальность «dom», госпожи. – Есть вещи, которые меня по-настоящему интересуют, но о которых ты вряд ли расскажешь по доброй воле. Хотя… почему бы не попробовать? В конце концов, это в твоих интересах. Итак, приступим. Я буду спрашивать, ты – отвечать. Если ты безо всяких выкрутасов дашь исчерпывающие ответы на все предложенные вопросы, мы быстро покончим с этим и сможем заняться каким-нибудь более приятным делом. Если же я задам вопрос и не услышу ответа…
– …тебе придется найти способ меня разговорить, – закончил Ник и кивнул, давая понять, что знаком с правилами. – Звучит интригующе.
– Только не надо относиться к этому как к неудачной шутке. Будь хорошим мальчиком, Ники. Это очень просто: вопрос – ответ.
– А ты не наденешь черный кожаный корсет на шнуровке и лакированные сапоги?
Кончиками пальцев Илона любовно разгладила его темные брови, обрисовала скулы, вскользь коснулась губ. А потом со всего размаху влепила ему по физиономии. Солидно так влепила, его даже мотнуло на табуретке. Цепь лязгнула, натянулась… Вот дрянь!
Нарочито медленно он выпрямился. Шевельнул кистями рук, чувствуя, как саднит содранная кожа. Поднял глаза на Илону.
– Если хочешь, чтобы я играл в твои игры, детка, перво-наперво прекрати бить меня по лицу. Брось эту мерзкую привычку, слышишь? Я тебе не лакей.
– Да ну? – притворно изумилась та, не отдавая себе отчета и в нелепости своей позы (стопа правой ноги, согнутой в колене, упирается в щиколотку левой, руки разведены в стороны и одновременно воздеты вверх, как у плохого актера, пробующего изобразить танец Шивы), и в нелепости восклицаний. – Пощечины кажутся тебе оскорбительными! Может, ты предпочитаешь это? – В мгновение ока она подскочила к комоду, схватила зажигалку и лихо щелкнула ею прямо перед носом Ника, заставив его отпрянуть. – Или это? – Теперь из нижнего ящика появился широкий кожаный ремень с тяжеловесной пряжкой, который она изредка надевала с джинсами и ковбойскими сапогами в стиле вестерн. – Отвечай!
Ах да, конечно… Вопрос – ответ.
– Может быть.
Его негромкий голос и невозмутимый вид подтачивают ее решимость, заставляя испытывать неуместные колебания. Он нисколько не нервничает? Сомневается в серьезности ее намерений?
– Что значит «может быть»?
– Это значит, – поясняет Ник с улыбкой, – принципиальных возражений не имею.
Играя пряжкой ремня, Илона подходит так близко, что ее ноги, затянутые в сетчатые чулки, касаются его колен. Расширенные глаза, учащенное дыхание… Наверное, чувствует себя Жюльеттой и Мессалиной в одном лице. Если бы только зеркало на минуту оказалось ПЕРЕД ней, а не ПОЗАДИ нее, возможно, на белом свете стало бы одной иллюзией меньше.
– В детстве, наверное, ты был примерным мальчиком, да, Ники? Из тех, что никогда не устраивают драк на школьном дворе и учатся только на «хорошо» и «отлично».
– Угадала.
Закругленный кончик ремня, пахнущий кожей, скользит по его лицу, выписывает кривые на лбу и щеках. Ник закрывает глаза. Ему уже не смешно, а противно. Лучше бы ударила.
– И почему если красивый, то обязательно подлец? Это нечестно… – шепчет Илона, завороженная его мнимой беспомощностью. – К тебе мужики на улице не пристают?
– Бывает.
– Как же ты выходишь из положения?
– Очень просто. Говорю, что им нужен кто-то другой, не я.
– И они уходят ни с чем?
– Как правило, да. Настоящие гомосексуалы не агрессивны.
– Как правило, – повторяет Илона, не переставая ласкать его кончиком ремня. – Но у каждого правила есть исключения. Я права?
