– Я еще не делился с тобой своим секретом успешного путешествия? – спросил Барни. – Надо окучивать метрдотелей и консьержей в каждом городе. Смотрите на них так, чтобы они запомнили вашу физиономию, вступайте в диалог, дайте им высказаться. Кстати, надо как-нибудь поместить статейку в журнале на эту тему.
Официант принес меню, а соммелье подал тяжелую тисненую папку с картой вин, которую Барни обсуждал с ним несколько минут.
– Хотите сегодня что-нибудь особенное, мистер Уайсс? У вас торжество?
– Не знаю, как насчет торжества, – ответил Барни. – Вот этот парень (он кивнул в мою сторону) утверждает, что работает на меня. Но в «Конкорде» я просмотрел последние номера, дело его рук – полное говно.
Барни от души расхохотался, и растерявшийся соммелье, не зная, как ему быть, вежливо улыбнулся.
– Сделала выбор, Анна? – спросил Барни. – Попробую угадать. Рыба. Дамы всегда заказывают рыбу.
– Да, я в самом деле возьму рыбу, – ответила Анна. – «Луна-рыба в соусе провансаль» – звучит соблазнительно.
– А я что говорил! – воскликнул Барни. – Я так и знал, Кит! Дамочки предпочитают рыбку. Вот тебе еще одна тема для статьи. Зачем только я держу свору высокооплачиваемых редакторов! Сам мог бы заправлять всеми журнальными делами не сходя с места.
– Вам тоже рыбу, мистер Уайсс? – спросил официант.
– Ни в коем случае, – ответил Барни. – Рыбе недостает остроты, на мой взгляд. Пресная она. Я возьму бифштекс, французское жаркое, зеленый салат и голубой сыр. Бифштекс хорошо прожаренный!
Я поймал взгляд Анны и подмигнул ей. Она улыбнулась в ответ, повернулась к Барни и стала его умасливать так, как умеет только она. Я получил удовольствие. Пятнадцать минут она самым неприкрытым образом льстила ему, не обнаруживая ни грамма иронии. Она расспрашивала его о том, как идут дела, и выражала восторг перед стремительным ростом его сети супермаркетов, покрывшей весь Средний Запад.
– С такими успехами, – говорила она, невинно взмахивая ресницами, – вы скоро станете номером один на рынке.
– Так и задумано, – отвечал Барни. – Ты, наверное, в курсе, что журнал «Форчун» включил нас в список двухсот самых успешных компаний.
– Конечно, я в курсе, – подхватила Анна. – Все следят за вашим ростом. Вот только что мы говорили об этом за обедом с Эрскином Гриром.
– С этим парнем из «Пасифик Рим»? Я где-то о нем недавно читал. Он провернул какую-то ловкую операцию. – Барни чувствовал себя польщенным. – Так Эрскин Грир обо мне говорил? Может, как-нибудь встретимся и потолкуем о делах?
Он отхлебнул из бокала «Шато-Лафит» – не помню уж, какого мохнатого года – и принялся смаковать момент славы.
– А что именно он обо мне говорил?
– Ну, о том, как ваша корпорация идет в гору. И как умно было с вашей стороны увести журналы у кого-то из-под носа.
Браво, Анна! На самом деле, Хиткоут вздохнул с облегчением, когда Барни Уайсс купил наши издания. Других претендентов не предвиделось. Двадцать лет удерживая лидерство на журнальном рынке, Хиткоут порядком подустал, ежегодно зазря вбухивая в дело полмиллиона фунтов, и не чаял сбагрить это хозяйство.
Я вспомнил, как Барни Уайсс впервые вырисовался на нашем горизонте. Билли Хиткоут, наш президент и хозяин с пятидесятых годов, бог знает откуда услыхал о существовании бакалейного короля из Чикаго, который вроде проявляет интерес к респектабельным британским журналам, и меня в качестве полномочного представителя отправили на разведку. Билли почти ничего не знал про Уайсса, кроме того, что тот сделал деньги на производстве пластмассовых соломинок и стаканчиков. В те времена его компания была несравнимо меньше, чем сейчас, и о ней практически нигде не писали. Называлась она «Сак-ю-лайк корпорейшн», и за предыдущий год ее доход составил сто девяносто миллионов зеленых.
Оказалось, что Барни должен был вернуться в Чикаго только через неделю, но Билли Хиткоут запаниковал, боясь, что потенциальный покупатель накроется, и велел мне искать его в Кливленде. Мы встретились в коктейль-баре в старинном отеле «Стауфферс», в таком темном зале, обшитом дубовыми панелями, что едва могли разглядеть друг друга через столик. А потом он повез меня на край города в супермаркет, который намеревался прикупить. Мы ехали в шоколадного цвета «Кадиллаке» через весь город, окутанный густым смогом, и Барни объяснял мне разницу в доходах от продажи кленового сиропа и замороженной пиццы.
Я, в свою очередь, втолковывал ему прелести единоличного обладания компанией «Хиткоут мэгэзинз лимитид» и смены ее названия на «Уайсс мэгэзинз». Я рисовал ему впечатляющую картину могущества и социального статуса, которая неотделима от звания владельца «Кутюр», «Светской жизни», «Стиля» и «Мира мужчин». Я тонко намекал на ворох приглашений от сливок общества, которые поступают на имя счастливого обладателя этих стильных изданий. Я налегал на то, что влиятельность указанного счастливца, безусловно, распространяется не только в пределах Лондона, но и в Манхэттене, Париже и других мировых столицах. В общем, я выложил все, за исключением того, что он приобретает тухлое дело и на него одного возлагаются все надежды на спасение упомянутых журналов.
Чем дольше он меня слушал, тем сильнее им овладевала идея стать тем самым счастливцем. Вечером за обедом он пригласил меня поехать с ним вместе в Чикаго и встретиться с Бонни, второй миссис Уайсс. Когда он это сказал, я понял, что мы на полпути к спасению.
Бонни, которая была почти вылитой копией своей преемницы Лолы, сразу учуяла все выгоды от покупки.
– Это же фантастика, Барни, – сказала она. – Мы же с тобой знаем многих из тех, о ком пишут в этих журналах. Помнишь, бал у Фулгеров?
– Бонни имеет в виду Бруно и свадебный банкет, когда он женился на как-ее-там в немецком замке, – уточнил Барни. – Нас тоже пригласили. Шикарная была вечеруха. Бруно раньше был акционером «Сак-ю-лайк» – до того, как я ее выкупил. Я как-нибудь покажу тебе нашу с Бонни фотографию, мы нарядились как французские аристократы XVIII века.
Когда Барни отлучился в туалет, я воспользовался случаем и напомнил Бонни, что в качестве жены владельца «Кутюр» ей обеспечено место в первом ряду на всех модных показах в Париже.
– Шутишь! – воскликнула она. – Что, прямо рядом с миссис Гатфройнд и миссис Таубман и со всеми ними?
– Впереди них, миссис Уайсс. Их мужья не являются владельцами «Кутюр».
Она издала крик восторга. Через несколько минут Барни спросил:
– И сколько же вы, ребята, просите за это удовольствие?
Я понятия не имел. Знал только, что Билли Хиткоут спит и видит избавиться от обузы.
– Девяносто миллионов долларов, – брякнул я наобум. – В настоящий момент прибыль не особенно велика, но потенциал практически неограничен.
– Боюсь, вы пытаетесь мне втюхать кота в мешке. Дам вам шестьдесят «лимонов».
