– Я все понимаю, Салли, ты абсолютно права. Мне нечего тебе возразить. И тем не менее в последний раз прошу тебя – доверься мне. Кэзи необходимо увезти из Лондона – и не завтра, а немедленно, прямо сейчас.
– И куда же прикажешь ее везти?
– Прежде всего везти ее должна не ты. Этого нельзя делать – слишком бросится в глаза. Надо сделать вид, что у вас все по-прежнему и Кэзи дома. Я сам ее увезу. Ты говорила про деревенский коттедж Пола, помнишь? Много людей знают о нем?
– Кроме меня и Пола, никто в Лондоне.
– Вот туда мы и поедем. Может быть, на пару ночей всего. И никому – слышишь, совсем никому – не говори об этом. Даже полицейским. Я серьезно. А теперь собери вещи, и мы поедем.
Мои доводы мало убедили Салли, и мне пришлось с новым жаром начать сначала.
– Правда, Салли, я не всегда был прав и признаю это. Но на этот раз я прав, и ты должна мне поверить.
– О'кей, – наконец сдалась она. – В последний раз. Забирай Кэзи. Но если что-нибудь случится, если Кэзи пострадает…
– Что тогда? Ты со мной разведешься?
– Я тебе никогда не прощу. И никогда не позволю тебе видеться с Кэзи. Уж об этом я позабочусь, будь уверен.
– Верю. А теперь давай поторопимся.
Мы поднялись наверх к Кэзи, и я сказал девочке, что нас с ней ждет приключение. «Только тебя и меня».
– Почему? А как же мама?
– Без мамы. И ты будешь заботиться обо мне вместо нее. А теперь быстренько собери свои вещички, и мы отправляемся.
Салли складывала ночную рубашку, свитера, маечки в сумку. Я не собирался брать свои вещи. Заезжать домой времени не было, здесь у меня ничего не осталось. Куплю что-нибудь по дороге на автозаправке.
Но сначала нам нужно было незаметно протащить Кэзи в машину. Иначе, если за домом наблюдают, за нами непременно увяжется «хвост».
– У тебя найдется большой баул? – спросил я Салли.
Она принесла из чулана пару безразмерных полотняных сумок, которые, наверное, оставил здесь Пол – туда черта лысого можно было засунуть, не то что маленькую девочку.
– Это игра, – сказал я Кэзи. – Ты сюда спрячешься и будешь сидеть тихо-тихо.
Я, приняв самый беззаботный вид, подтащил сумку к машине и небрежно бросил на заднее сиденье.
– Не шевелись, малышка, – шепнул я. – Игра еще не окончена.
Салли подошла со второй сумкой, в которую сложила детское сиденье для Кэзи. Я сделал вид, что прощаюсь с Кэзи, которая будто бы стояла у окна, и отъехал от дома. Убедившись, что «хвоста» нет, я остановился, освободил Кэзи и пристегнул сиденье.
– Ну как, понравилось? – спросил я.
Кэзи сморщила носик.
– Ну, в общем, да. Только ножки затекли.
На место рядом с водительским Салли бросила записку с инструкцией – как доехать до коттеджа: по шоссе номер 3 в сторону Эксфорда, потом пересечь несколько проселков, от Престон Кэндовер свернуть, и через полмили будет наш дом. «Никакой Гомбрич нас там не найдет», – подумал я.
Где-то возле Чертси я остановился, чтобы залить бензина, а заодно купить что-нибудь поесть – консервированный суп и хлеб, зубную щетку и пасту, бритвенный станок. В пять часов среды дороги были свободны, и ехать было одно удовольствие. Кэзи напевала песенку, которую выучила в школе, – про крокодила, который проглотил рыбку. Вдруг зазвонил телефон.
Я машинально взял трубку.
– Алло? Это Кит Престон?
Голос был мужской, слишком знакомый: Говард Тренч.
Я не знал, что мог бы сказать ему по существу, поэтому промолчал.
– Извините, – сказал Тренч, – я звоню по автотелефону в автомобиль, принадлежащий компании «Фулгер АГ». Скажите, пожалуйста, кто ведет машину? С вами говорит генеральный управляющий.
Я держал трубку подальше от лица, чтобы не выдать себя дыханием.
На заднем сиденье Кэзи продолжала беззаботно напевать про крокодила, который широко раскрыл пасть, и маленькая рыбка нечаянно заплыла прямо ему в зубы.
– Кто это? – кричал на другом конце провода Тренч. – Это вы там поете, Кит? Перестаньте дурачиться, с вами серьезно говорят!
«Крокодил сомкнул челюсти, – пела Кэзи, – и рыбка уснула во тьме его желудка».
– Я официально вам заявляю, – продолжал Тренч, – если вы не вернете машину на Парк-плейс к завтрашнему полудню, я заявлю в полицию. Вы слышите?
Я швырнул трубку и не сбавлял газ. Даже звука его голоса я не мог слышать. Я не сомневался, что он не ради красного словца сказанул про полицию, у него не заржавеет. А инспектор Баррет будет счастлив получить в руки такой козырь.
Мы съехали с шоссе и теперь петляли по дороге, которая вилась по склону холма. На поворотах солнце било нам прямо в глаза, и мы щурились, как коты на припеке. Мы миновали церковь с нормандской колоколенкой и деревню, утопающую в зелени. Странно, живя в Лондоне, я месяцами не вспоминал про то, что есть на свете природа, лес и солнце. Но, оказавшись за городом в такой славный летний вечер, невозможно представить, что можно жить где-то еще, а не в этом раю.
Подъезжая к повороту на коттедж, я набрал номер Сузи в офисе. Трубку сперва сняла девушка на коммутаторе, я говорил с ней, имитируя северный акцент.
– Сузи? Это Кит.
– А оператор на коммутаторе… – обеспокоенно начала она.
– Не волнуйся, я изменил голос. Вот так. – И я продемонстрировал ей свой талант.
– У тебя замечательный шотландский акцент, – сказала Сузи. – Звучит так, словно ты никогда не выезжал из Абердина.
– Послушай, – прервал ее я, – я не могу долго разговаривать. Я увожу Кэзи из Лондона. Ей прислали письмо с угрозами. Это связано с делом Анны. У Салли друг имеет коттедж недалеко от Эксфорда, в Хемпшире, но это секрет. Если полиция будет спрашивать у тебя, ничего о нас не говори. Особенно полиции. Дело в том, что там нет телефона, и связаться со мной можно будет только по телефону в машине, так что я больше звонить не буду. Слишком рискованно. Давай договоримся, что ты будешь звонить мне каждый день в полдень. Я буду ждать в машине, на случай, если тебе понадобится что-нибудь мне сообщить. Если ты в этот момент будешь занята, я подожду. Поняла?
– Конечно. Значит, продолжим завтра в двенадцать. А сейчас мне надо бежать – звонят от начальства.
Коттедж «Высокая роща» оказался обыкновенным деревенским домом, рядом с которым странно смотрелся новенький металлический сарай. Коттедж расположился на склоне пологого холма, и подъехать к нему можно было только одним путем, по топкой вязкой дороге. Местность выглядела безлюдной, но от греха подальше я завел машину в сарай. Потом отстегнул Кэзи, мы обошли дом. Дом окружал небольшой садик, в глубине которого стояла каменная скамья, окруженная тисовыми деревьями. Мы нашли ключ под камнем и открыли дверь черного входа. В нос ударил затхлый запах, бросилась в глаза колония мертвых бабочек-капустниц на подоконнике. Видно, сюда давно не ступала нога человека. «Вот и хорошо, – подумалось мне, – чем меньше людей знают сюда дорогу, тем лучше».
