– Вы что, мистер, решили так запугать меня, чтобы я сломя голову помчалась в ближайший абортарий?
Последние слова Кэролайн выговорила с трудом. Одна мысль о подобной подоплеке его поведения приводила ее в бешенство. Если он действительно рассчитывает на это, то больше она слушать его не станет, пусть выметается! Сколько можно терпеть? Пусть выметается и забудет сюда дорогу.
Вариант аборта Кэролайн вообще не рассматривала. Ни разу. Даже в самые тяжелые минуты отчаяния и страха. Она предвидела будущие трудности. Понимала также и то, какую ответственность взваливает на свои плечи, производя на свет дитя. Да, деторождение не входило в ее планы, но, забеременев, она вдруг захотела этого ребенка, причем так сильно, что сама диву далась. В ней вдруг проснулся древний женский инстинкт, будто включились биологические часы, теорию о которых она всегда считала чем-то вздорным.
– Вы оскорбляете меня, – холодно проговорил Джастин, – подозревая в столь мерзких намерениях и мыслях. – Помолчав, он решил изменить направление разговора. – Итак, мы пришли к выводу, что одной вам с этой проблемой, с рождением ребенка, не справиться. Это просто невозможно.
– Мы пришли к выводу? Мы? Занятно! Да тысячи женщин вполне сносно с этим справляются в одиночку.
Хотя Кэролайн и не призналась бы в этом, но ему удалось здорово пошатнуть ее уверенность в собственных силах. Прежде она не допускала мысли, что может попасть в мерзкую ситуацию вроде столь живо обрисованной им. Все это подействовало на нее самым гнетущим образом.
– У большинства этих женщин просто не было выбора.
– А у меня он есть?
– Конечно, – сказал он тихо. – И вы должны его сделать.
Ей не понравилось то, как он взглянул на нее. Не то, чтобы его взгляд выражал презрение, но он как-то принизил ее.
– Из чего же мне выбирать? – хрипло спросила она:
– Выбор, девушка, у вас невелик. Пропадать в одиночку или выйти за меня замуж.
Кэролайн удивленно уставилась на него.
– Замуж? За вас?
Смех прорывался откуда-то из живота. Рот ее начал кривиться, и чем больше она осознавала, что это всего лишь реакция на нелепое предложение, тем слабее становилась ее способность удержаться в рамках приличия. Кэролайн начала хихикать и, наконец, разразилась диким хохотом. Эмоции взяли верх. Смятение, гнетущая тоска, неопределенность – все это прорвались истерикой. За первым взрывом хохота последовали слезы, неудержимо брызнувшие из глаз. И она, будто наблюдая за собой со стороны, ужасалась тому, что никак не может остановиться.
Джастин вдруг сильно ударил кулаком по столику, и звук получился такой громкий и страшный, что Кэролайн, задохнувшись, отпрянула назад.
– Перестаньте! Немедленно!
– Ох, не могу… Нет… Ничего смешнее в жизни не слышала!
– Да у вас, милая, форменная истерика, больше ничего. Я принесу воды.
Когда он вернулся из кухни, Кэролайн все еще пыталась успокоиться. Сделав глоток, она с трудом выговорила:
– Это смешно… Ваше предложение…
– Нет, голубушка, – мрачно проговорил он, – это совсем не смешно. Это серьезно. Вы и сами понимаете, что, отказавшись, просто погибнете.
Кэролайн потупилась. Да, он прав… И вновь слезы, на этот раз слезы отчаяния и тревоги, стали наворачиваться на глаза. Она так старательно выстраивала вокруг себя стеночки, защищавшие от внешнего мира, а этот человек пришел и одним ударом все разрушил.
– Вы должны выйти за меня замуж, поскольку у вас просто нет другого выхода. Вы должны…
– Ничего я вам не должна!
– А я не намерен снимать с себя ответственность. И мне претит мысль, что я буду вынужден вежливо стучать в вашу дверь по субботам, дабы увидеть своего ребенка. Я не мечтал об отцовстве, вы чертовски правы, но раз уж отцовство мое налицо, я просто обязан выполнить свой долг.
– Долг?.. Послушайте, мистер, на дворе двадцатый век!
– Да, двадцатый… Но это не значит, что мой ребенок должен расти бастардом. Нищим, к тому же. Он должен быть и будет законнорожденным.
Его слова заставили Кэролайн вспыхнуть.
– Да вы только подумайте, что вы несете, Джастин Браун! Ни дать, ни взять средневековый барон! Но средневековье давно миновало, и будь я проклята, если выйду за вас только потому, что вы так распорядились!
– Знаете, Кэролайн, я могу здорово усложнить вашу жизнь.
– Каким же образом?
– Для начала лишу вас малейшей возможности устроиться на работу. На любую работу. – Он встал и начал нервно ходить по комнате. – У меня обширные связи и широчайшие возможности для осуществления этого.
– Вы не посмеете! Как можно рисковать будущим ребенка, подвергая гонениям его мать? Это просто лишено смысла.
Нет, его угроза не показалась ей чем-то серьезным. Пугало другое. Джастин Браун явно не намерен упускать того, что по праву, как он считает, принадлежит ему. Вот и на будущего ребенка уже смотрит как на свою собственность.
Джастин повернулся к ней и, прищурившись, сказал:
– На этом, Кэролайн, вам сыграть не удастся.
– Я не выйду за вас замуж, поскольку не вижу в нашей ситуации повода для брака. Иначе будет плохо и вам, и мне, и будущему ребенку. Неужели трудно понять?
– Я понимаю только одно, что вы – невероятно эгоистичная женщина, способная собственное дитя принести в жертву своей независимости.
– Да как вы смеете говорить мне такое?..
– Неужели вам легче ввергнуть себя и ребенка в нищету, нежели стать женой его отца? И вот еще что! Подумайте сами, что вы ответите нашему ребенку, когда он подрастет и начнет задавать определенные вопросы?
Этими словами он задел ее за живое. Она и сама в последнее время часто об этом думала.
– Хорошо. Вы хотите захлопнуть дверь перед тем будущим, которое можете иметь. Но поймите, тем самым вы захлопываете дверь и перед его возможным будущим. Из-за чего? Из-за какой-то вашей независимости? Стоит ли она того? Что она вам дает, ваша пресловутая независимость? И что она даст ребенку?
– Что плохого в моей независимости?
Голос Кэролайн прозвучал весьма неуверенно.
– Абсолютно ничего плохого… Но лишь до тех пор, пока вы живете одна. Скажите, разве вы будете независимы и от своего ребенка? Забудьте о независимости…
– Но вы же не любите меня! – воскликнула она, ужасаясь тому отчаянию, которое прозвучало в ее голосе.
– А кто говорил о любви? Мы говорим о соглашении. О деловом соглашении, которое… Кстати, разве вы не утверждали, что по натуре своей человек далеко не романтического склада? Вот я и предлагаю решение вопроса, которое устроит и меня, и вас, и нашего ребенка.
– Я не могу…
