Сказав это, Дерек сразу же пожалел о своих словах. Эти слова были недостойны ни ее, ни его. Он уперся локтями в колени, опустил на сомкнутые пальцы подбородок и неожиданно оказался от нее очень близко — на расстоянии каких-нибудь нескольких дюймов.
— Извините меня, Сабрина, — произнес он, стараясь не смотреть ей в глаза. — Я не должен был этого говорить. Но вы на меня надавили, и я сорвался.
Ей захотелось прижать его к себе, погладить по голове и сказать ободряющие слова. Но она не осмелилась к нему прикоснуться. Дотрагиваться до него было опасно: она чувствовала это всем своим женским естеством.
— Полагаю, что для того, чтобы писать, у меня никогда не хватало терпения, — заметил Дерек. Бросив на нее взгляд, он добавил: — Так что написать о Парксвилле я не смогу.
— А я могу это сделать?
— Если вам хочется написать очерк о грабителях банков или угонщиках машин, то пишите на здоровье. Помогу, чем смогу.
— Я хочу написать о вас.
Он покачал головой.
— Но почему? — спросила Сабрина, а потом увещевающим голосом произнесла: — Те самые люди, которые каждый вечер слушали ваши репортажи, с интересом прочтут статью, где главным героем будете вы. Им будет любопытно узнать о том, что вы видели и пережили.
— Уж слишком все это мерзко.
— Да бросьте, Дерек. Если бы вы по-прежнему работали во «Взгляде со стороны» и попали случайно в Парксвилл, то обязательно сделали бы репортаж о каком-нибудь заключенном.
— Это другое.
— И что из этого следует? Не хотите лишний раз о себе напоминать?
— Вы угадали.
— А зря! Отличный мог бы получиться очерк — или даже книга! Это могло бы стать для вас отдушиной. Вы бы сказали, как все обстояло с убийством с вашей точки зрения. Между прочим, такое уже бывало. Колсен написал подобную книгу. И Дин тоже…
— Я не Дин и не Колсен, — отрезал Дерек. — Они отлично знали, на что шли, и заслужили наказание. А книги они писали не для того, чтобы оправдаться, а чтобы заработать деньжат. Я не такой — мне деньги не нужны…
— Мне тоже. Но подумайте, какое удовлетворение вы получите, когда…
— Нет.
— Я поставлю перед вами задачу, которая поможет вам скротать время.
— Не надо мне никаких задач. Я еще не все дырки в стене сосчитал.
— Дырки?
— Ну да. Мой предшественник имел обыкновение метать в стену дротики и наделал дырок. На одной стене их ровным счетом шестьсот восемьдесят семь, а на другой — семьсот девяносто восемь. Осталась еще одна стена — что мне есть чем себя занять.
— Ваше усердие просто поражает, — сухо сказала она, в следующее мгновение у нее в голосе снова появились просительные интонации. — Послушайте, Дерек, я и вправду могу написать о вас книгу, причем сделаю это хорошо и со вкусом. Биографии — мой конек.
— У вас нет времени писать книги.
— Я знаю.
— Почему, в таком случае, вы делаете мне такое предложение?
— Потому что написать о вас книгу — значит, совернить акт справедливости.
— Повторяю, у вас нет для этого времени.
— Я найду его, вот увидите!
Они сидели так близко, что едва не касались друг друга плечами. Дерек вдыхал исходивший от нее нежный жасминовый аромат и видел мольбу в ее широко раскрытых глазах. Как ни странно, он испытывал от этого немалое удовлетворение: наконец-то и от него кое-что зависело.
Взяв ее за руку, он заговорил негромко и мягко:
— Когда мы с вами беседовали в первый раз, вы говорили мне, что не можете писать, поскольку тратите все свои душевные и физические силы на Ники. Неужели ситуация с тех пор переменилась?
— Нет, но может статься, скоро переменится.
Некоторое время Дерек изучал ее лицо.
— Вы поедете отсюда в Вермонт?
Она кивнула.
— Полагаете, там подходящее место для Ники?
— Думаю, да. Сегодня я обедаю с директором, а завтра надеюсь пообщаться кое с кем из обслуживающего персонала.
— Ваш муж тоже должен там быть.
— Должен, — печально улыбнувшись, сказала Сабрина. — Но он не приедет. Все эти дела с приютом его раздражают.
— Вот скотина.
Сабрина ничего на это не сказала и лишь неопределенно пожала плечами, хотя это заявление Дерека ее и задело. Неожиданно ей захотелось плакать.
— Мне надо идти, — прошептала она. — Я бы хотела побыть еще немного, но…
Он приложил к ее губам палец.
— Т-с-с-с! — Его палец касался ее губ так легко и нежно, что поначалу она подумала, будто все это ей только мерещится. Но нет, это происходило в действительности. Сначала он провел пальцем по ее верхней губе, потом по нижней… потом медленно обвел пальцем контуры рта. Она вздрогнула и сделала попытку от него отодвинуться.
— Я так сильно хочу вас поцеловать, что уже чувствую поцелуй у себя на губах, — прошептал он. Его глаза потемнели и стали почти черными.
— Не надо, — тихо сказала Сабрина. Она обхватила его руку за запястье, но не отвела ее. Просто сжимала его руку и все.
— Но я хочу.
— Но я замужем.
— Замужние женщины целуют и других мужчин.
— Мне пора уходить, — заторопилась Сабрина.
— Вы еще приедете?
— Не знаю.
Он заключил ее лицо в ладони.
— Приезжайте. И как можно скорее.
— Говорю же, я не знаю. Дерек, я сейчас плохо соображаю…
— Тогда слушайте, — произнес он низким, хрипловатым от возбуждения голосом, от которого у нее по спине добежала дрожь. Продолжая сжимать в ладонях ее лицо, он стал давать ей наставления: — Сейчас мы встанем. И тогда я положу вам руки на плечи и обниму вас.
— Нет…
— Мне нужно прижать вас к себе — хотя бы на мгновение.
— Дерек, я… — попыталась было запротестовать Сабрина.
Но Дерек уже поднимался на ноги, а она — вслед за ним. Потом его руки легли ей на плечи, и в следующее мгновение она скользнула в его объятия. Они оба действовали так четко и слаженно, что можно было подумать, будто обниматься для них — самое привычное дело.
«Как это она говорила? — подумал Дерек. — Тепло человеческого тела и биение сердца»? Именно это было необходимо несчастному дефективному Ники, чтобы ощутить себя счастливым. Если разобраться, этот Ники Стоун не такой уж и несмышленыш, решил Дерек, прижимая к себе Сабрину и вслушиваясь в ее частое прерывистое дыхание.
— Вы приедете на следующей неделе? — спросил Дерек, вторгаясь в ее мысли и чувства и выводя из состояния то ли сна, то ли яви, в котором она находилась.
