— На двадцать четыре часа? И ты, значит, на это время забыл обо всех и вся и отключился от этого мира? А тебе не пришло в голову мне позвонить? Ведь у тебя больной сын. Вдруг с ним случилось что-нибудь серьезное?
— С Ники все нормально.
— Ладно, оставим на время Ники. Подумай о своем отце. Ему семьдесят девять, у него больное сердце и никого, кроме тебя, нет. Вдруг у него случился бы приступ? Или что-нибудь случилось со мной? Что было бы, если бы меня вдруг сбила машина?
Николас некоторое время раздумывал, стоит ли ему отвечать на все эти вопросы, потом сказал:
— Если бы в твоих посланиях было что-то чрезвычайное, я бы тебе перезвонил.
Сабрины перехватило дыхание.
— Значит, приступ у твоего сына событие недостаточно серьезное? — Она потерла пальцами виски, перевела дух и очень тихо, скорее для себя, а не для Николаса, сказала:
— Не верю я тебе, вот что. Ты не звонил мне намеренно — потому что не хотел звонить.
— Ну… я знал, что ты справишься. Ты ведь привыкла иметь дело с врачами.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Хочу сказать, что тебе нравится все, что связано с врачами и медициной. Только и делаешь, что носишься от одного специалиста к другому. Ты таскаешь Ники по врачам, пользуясь для этого милейшим предлогом.
— Я таскаю его по врачам, поскольку, кроме меня, это некому сделать. Ведь тебя никогда нет дома!
Николас поставил стакан на кофейный столик и посмотрел на жену.
— Да, я редко бываю дома. Потому что эти стены действуют на меня угнетающе. Если молчит Ники, то стонешь ты — и наоборот. Я от всего этого устал, Сабрина. Как говорится, изрядно всего этого хлебнул, но больше не хочу.
— Слова Николаса больно ранили ее. Но еще больше уязвляли его вид, его взгляд и тон, сама манера себя вести.
— Извини, что ты сказал? — спросила она прерывающимся от волнения голосом.
— Ты все слышала. — Николас спустил ноги со стола на пол. — Короче говоря, я собираюсь от тебя съехать. Я вернулся сегодня домой довольно рано и сразу стал паковать чемоданы.
Сердце у Сабрины колотилось как сумасшедшее. Опасась, что ей станет дурно, она торопливо прошла в комнаату и опустилась в кресло.
Николас следил за каждым ее движением. В отлиличие от Джей Би, чей взгляд, хотя и равнодушный, опасности не сулил, взгляд Николаса прожигал ёе насквозь.
— Все кончено, Сабрина. Наш брак приказал долго жить. Ты сама часто на это намекала, просто у тебя никогда не хватало смелости сказать об этом в открытукую. Повторяю еще раз — я, Сабрина, от тебя ухожу.
— Вот так просто?
— Вот гак просто.
Сабриніа была в шоке. Конечно, она думала о разводе. В глубине души она не сомневалась, что их с Николасом брак этим и закончится. Но не ожидала, что это произизойдет вот так. Более того, она всегда думала, что это она уйдет от Николаса, а не наоборот.
— Вот уж не думала, что жизнь со мной кажетсяся тебе такой ужасной.
— Она не всегда была ужасной. У нас были и хорошие времена. Но они закончились, когда Ники сделался твоим идолом. Ты стала слишком с ним носиться, а он, чувствуя твою чрезмерную заботу, разбаловался и стал капризничать. А я не в состоянии жить, постоянно слыша нытятье.
— Ты сейчас говоришь обо мне или о Ники?
— И о тебе, и о Ники.
— Многих неприятных вещей можно было избежать, если бы ты мне помогал…
— Помотал? Но как? Я не могу вместо работы сидеть дома и менять ребенку подгузники. А если бы даже и и мог, то не стал бы этого делать, поскольку не имею такого желания. Если бы у тебя хоть что-нибудь было в голове, то после рождения Ники ты бы вернулась к работе. Тогда бы тебе не пришлось сидеть с ним рядом, анализируя малейшее его движение или каждый издаваемый им звук. Ты бы не считала доктора Спока мессией и началом всех начал, и не сравнивала постоянно Ники с другими детьми.
— Погоди, Николас, — сказала Сабрина дрожащимім голосом. — Если мне не изменяет память, мы договорились, что на протяжении полугода я буду заниматься исключительно Ники. Помнится, ты желал этого не менее страстно, чем я. При всем том я ни о чем дурном тогда не помышляла и вовсе не тряслась над ним, как ты пытаешься сейчас это показать. Беспокоиться о нем я начала через три месяца после родов, когда окончательно выяснилось, что с ним что-то нетак. Скажи мне, только честно, можно ли сейчас назвать Ники нормальным?
— Нет, — коротко ответил Николас.
— Ну вот! Ты сам только что признал, что проблема существует!
Николас с нескрываемым презрением посмотрел на жену.
— Видела бы ты себя в эту минуту! Как можно злорадствовать по такому поводу?
— Ник, я не злорадствую. Просто твое признание для меня дорогого стоит. Уж коли ты признал, что состояние у Ники тяжелое, быть может, сделаешь хоть что-нибудь, чтобы помочь ребенку и мне?
— Ты что — посоветоваться со мной решила? Думаешь, я растаю и с тобой останусь? Да черта с два! Ведь есть еще Ники. Он-то по-прежнему будет жить здесь.
— Для таких дегей, как он, существуют специальные учреждения…
— Не хочу даже об этом думать!
— Целых три года я пыталась привести Ники в норму, — торопливо заговорила Сабрина, не слушая мужа. — Чего я только не перепробовала, но ничего не помогло. Ребенок не развивается умственно и физически и лишь увеличивается в размерах. Между тем существуют отличные частные приюты, где детям обеспечивают необходимые уход и заботу. Один такой детский центр находится в Вермонте, я там была, там хорошие условия. Поверь, мне самой не хочется это делать, но это единственный приемлемый выход из создавшегося положения.
Хотя Сабрина и обмолвилась о поездке в Вермонт, Ник никак на это не отреагировал. Это лишний раз доказавало ей, что Николаса мало интересовали ее жизнь и повседневные заботы.
— Может быть, ты и права, но, повторяю, я бы своего согласия на это не дал.
— Как прикажешь тебя понимать?
— А так, что Ники теперь твой. Я его оставляю тебе — тебе и принимать решение.
— Но Ники также и твой сын.
— Ты получишь все права по его опеке.
— Но это несправедливо, Ник, — прошептала Сабрина, покачав головой. — Ты не имеешь права взваливать это бремя только на мои плечи. — Когда Николас вместо ответа лишь пожал плечами, она добавила: — Ты трус Ник, от что я тебе скажу.
Николас, решил это ее заявление не обсуждать и перевел разговор на другую тему.
— О деньгах не беспокойся. Я сделаю все, чтобы вас с Ники обеспечить, и мелочиться не буду. Давай разведемся тихо, без скандала.
Решительность мужа неприятно поразила Сабрину.
— Стало быть, ты держишь курс на развод, и промежуточной стадии, то есть временного раздельного проживания, не будет?
