— Это не было отвращение, — сказала она тихо. — Это страх за тебя. И ты догадался бы об этом, если бы не так погружен в свои страдания. Неужели ты бы предпочел, чтобы я смотрела на тебя равнодушно?
— Я бы предпочел, — сказал он ровным, размеренным голосом, — чтобы ты не вмешивалась в дела, сути которых не знаешь и не понимаешь. В частности, то обстоятельство, какой будет моя месть и будет ли она вообще, тебя не касается.
Сабрина была неприятно удивлена. Она-то думала, что у них с Дереком сложились доверительные отношения и уж чего-чего, но откровенности с его стороны она заслуживает. Как-никак, они были друзьями — да нет, больше, чем друзьями. Сабрина не сомневалась, что, когда Дерека освободят, они обязательно будут с ним встречаться и вместе проводить время. И вот теперь он заявляет, что его будущее не имеет к ней никакого отношения!
— Знаешь, кто ты? Изнывающий от жалости к себе эгоист — вот кто! — бросила она и вскочила на ноги.
— Стой, Сабрина! Куда ты? Подожди! — воскликнул Дерек, поднимаясь вслед за ней.
Она устремила на него взгляд, исполненный ярости, которая шла из глубины ее души и казалась ей новым, непривычным еще чувством.
— Ты думаешь, что обладаешь монополией на душевную боль, но это не так. — Она сделала попытку стряхнуть его руку со своего предплечья. — Я, к примеру, провела три последних года, как в аду. Если тебе вдруг придет в голову поговорить со мной о тоске, душевной боли и охватывающем тебя временами чувстве безысходности, то помни — я знаю об этом все. Все эти три года я жила как в клетке, и чувство несвободы, которое я тогда испытывала, ничем, по сути, не отличается от твоего. Но мстить мне некому. Никто не виноват, что Ники родился неполноценным. Но вот у тебя, — тут она на мгновение замолчала, чтобы перевести дух, — у тебя есть выбор. Тебе причинили зло. Ты можешь найти источник этого зла, собрать обличительную информацию на человека или людей, которые засадили тебя в тюрьму, а потом уже решать, что со всем этим делать. Следи за своим врагом, пытайся узнать о каждом его шаге, дай ему понять, что ты наблюдаешь за ним и знаешь о нем все. А потом постарайся внушить ему мысль, что, когда тебе надоест ходить за ним по пятам, ты достанешь винтовку с инфракрасным прицелом и без всякой жалости его пристрелишь. Пусть он постоянно имеет это в виду и трясется от страха. Ну, как тебе такое мое предложение? Устраивает?
Сотрясаясь от нервной дрожи, она говорила и говорила, не предоставляя Дереку возможности вставить хотя бы слово.
— Конечно, чтобы добиться всего этого, тебе придется истратить уйму времени. Месть — оружие обоюдоострое. Отдаваясь чувству мести, ты не сможешь двигаться вперед по жизненному пути. И твой враг будет об этом знать. Только представь себе, какое удовлетворение он будет испытать при мысли, что из-за него пошло коту под хвост еще несколько лет твоей жизни. Это возвысит его в собственных глазах, даст ему ощущение власти над тобой. Ну а что ты? Ты уже не будешь работать репортером и вести передачи по телевидению. У тебя просто не будет для этого времени. Но даже если ты и продолжишь карьеру тележурналиста, страсть к отмщению завладеет тобой, а твои коллеги, узнав об одолевающей тебя навязчивой идее, просто-напросто откажутся иметь с тобой дело. Мое отношение к тебе тоже изменится. Ты хочешь, чтобы я занималась своими делами, а в твои не лезла? Ну и отлично. Я не буду мешать тебе мстить. Это для меня слишком мелко. Я заслуживаю большего!
Сабрина отвернулась и торопливо зашагала к выходу, зная, что если она не уйдет прямо сейчас, то не выдержит и разрыдается. На этот раз Дерек, догнав ее, не только схватил ее за руку, но и прижал к себе — да так крепко, что ей стало трудно дышать.
— Прошу тебя, — прошептал он, зарываясь лицом в ее лосы. — Не уходи. По крайней мере, вот так — с тяжелым сердцем.
— Но если ты не хочешь, чтобы я вмешивалась в твою жизнь, то…
— Неужели ты не понимаешь, что ты и то, что с тобой связано, составляло смысл всей моей жизни на протяжении последних пяти месяцев? Ты мне нужна, Сабрина, очень нужна!
— Но…
— Да, я не хочу, чтобы ты вмешивалась в кое-какие мои дела, но только потому, что боюсь причинить тебе вред.
— Ты навредишь мне только в том случае, если отстранишь от решения своих проблем. — Она подняла голову, неожиданно осознав, что она испытывает по отношению к Дереку какие-то особенные — подлинные и очень глубокие чувства. Она легонько коснулась его щеки, потом провела рукой по шраму у него под глазом, сделала попытку разгладить морщины у него на лбу. — Прошу тебя, позволь мне в этом участвовать.
Дереку до сих пор не приходилось еще видеть любви в глазах женщины. Желание — да, много раз, симпатию — пожалуй; ему приходилось видеть в глазах знакомых ему женщин даже восхищение, но любви — никогда. Когда он смотрел в глаза Сабрины, то видел в них море тепла, заботы и нежности.
Опустив голову, Дерек прикоснулся к ее губам очень нежно, даже осторожно, будто боясь вспугнуть поселившееся в ее глазах чувство. «Так вот он каков — вкус любви», — подумал Дерек, понимая, что на свете нет ничего слаще этих губ.
— Сабрина… — прошептал он, чувствуя, как по его телу растекается жар страсти.
Ее руки сжимали голову Дерека, а пальцы запутались в его волосах. Она посмотрела ему в глаза, а потом перевела взгляд на его poт и стала рассматривать его губы. Они были слегка приоткрыты и влажно блестели. Ей снова захотелось познать их вкус. Но еще больше ей захотелось познать его самого. У нее возникла потребность лечь с ним в постель, заняться с ним любовью, а утром проснуться в его объятиях и лежать рядом с ним, положив голову ему на грудь.
Желая как-то сообщить ему о том, что она чувствует, она сама поцеловала его. Но она успела только начать. Дерек сразу же откликнулся на ее поцелуй, вложив в него всю силу своего желания. Он провел рукой по груди Сабрины, и у него возникло ощущение, будто он прикасается к женскому телу впервые в жизни.
— Нам надо остановиться, — тяжело дыша, произнес он.
— Нет, не останавливайся, не надо…
Дерек прикоснулся лбом к ее лбу и, прикрыв глаза, замер.
— А знаешь ли ты, что после таких вот уик-эндов у жен которых заключенных появляются дети?
— Как такое возможно? — прошептала она.
— Они занимаются любовью в ванной. Я так сильно тебя хочу, что стал уже подумывать о том, как бы незаметно тебя туда утащить. Пустые фантазии. Там так грязно… А ты не создана для того, чтобы заниматься этим в грязи. Любить мужчину тебе пристало на широкой кровати, среди шелковых простыней и чудесных ароматов.
— Я не…
— Я не поведу тебя в ванную, — сказал он хриплым голосом. — Да и в любое другое укромное место на территории Парксвилла. В любом случае, у меня ничего не выйдет. Я не в состоянии заниматься здесь любовью. Буду все время думать о гомиках, которые здесь трахались…
— Перестань, Дерек, прошу тебя. — Она знала, как ему тяжело и что он испытывает. — Это все ерунда, Дерек. Не ай об этом. У нас еще будет время.
