АМУР: На этот раз у вас действительно головокружение.
БОЯЗНЬ: Да. Я боюсь себя признать в этой извечно коварной женщине: в морском материнском приливе!
АМУР: Ну, будет! Посмотрите мне в лицо и перестаньте разглагольствовать, путаясь в своих бесполезных волнах и мурашках! Что вы еще видите?
БОЯЗНЬ: Я не очень хорошо различаю ваше лицо, зато над ним я прекрасно вижу белый циферблат ваших курьезных часов с тремя стрелками.
АМУР: Первая стрелка отмечает часы, вторая увлекает минуты, а третья, совершенно неподвижная, увековечивает мое безразличие.
БОЯЗНЬ: Ах! Так ты меня больше не любишь!
АМУР: Сударыня, бояться следовало именно этого и только этого.
IX
У МУЗЫ
Синие просторы.
Гоше просторы.
Что за жирная луна,
и сено пахнет хорошо!
ОН: Пепел замел следы моих шагов, вдали от дорог и городов. Слушай! Я хочу тебя всю… Когда сена запах душистый меня повстречал, я закричал: «Сюда, я здесь, вот он я весь!». Так открой же теперь. Я узнал твою дверь, так как раньше не знал ее никогда. Поверь. Я тот, кого ты всю жизнь ждала. Я твой любимый, я твой желанный! О, незнакомка прекрасная, с кем же тебя сравнить?
ОНА: Я не могу дверь отворить. Мои сестры ушли на прогулку в сад. Мои братья жмут виноград. А отец крепко спит.
ОН: И молчание-золото сонно хранит. Я тебя обожаю. А удивить меня не сумели ни бурая жаба, ни лягушка зеленая. Что за вечерняя благодать! Выйди. Мне надоело ждать перед целью — этой ужасной дверью в девичью келью! Щит Персея усеян стрелами. Густо. А через равные дыры ран, я вижу прекрасно, что там — совершенно пусто. Красив ли твой сад?
ОНА: Мой сад — склеп глубокий, будто схождение в ад.
ОН: Ах! Надгробными плитами как костями играть в домино с гостями… Раз и козла забил! Победил. Все слова…
ОНА: В моем саду плачет сова.
ОН: А как мне увидеть отсюда? Ведь стало уже темно. Открой же мне, нареченному, иль я разобью окно!
ОНА: Здесь для погребения мертвых дно.
ОН: Мои руки полны даров, а глаза торжеством горят. Я так собою хорош, что боюсь сам себя. А больше всего боюсь простудиться от мокрой травы… Я ведь словно дитя… Как перышко легкое, на ветру, летя.
ОНА: А я детей пожираю. Уходи!
ОН: А вкусно поди, как я погляжу. Ну, да ладно, я ухожу… простужаться.
Он удаляется в поле.
Хоть смейся, хоть плачь! Ни души, лишь моя одна. Зря я сюда пришел. Как саван трава холодна, и ветер здесь лют. Зачем она вздумала упираться? Я бы хотел над ней посмеяться, очень громко запеть… как перед смертью поют!
Он поет:
Три лягушки брод искали,
Милая Лолитка,
С ними по воде скакали
Три наперстка, три иглы, шерстяная нитка.
Ради платья короля,
Милая Лолитка,
Пальцы сбила в кровь швея,
И петляла шерстяная нитка.
Палача шаг раздавался,
Милая Лолитка,
И с плеча плащ развивался,
Вместе с шерстяною ниткой.
«Крой и шей в суконной пыли,
Милая Лолитка,
Все в крови, хоть только сшили,
И промокла шерстяная нитка.
— Не желаем шить в крови,
Милая Лолитка,
Лучше сгнить дотла внутри,
Вместе с шерстяною ниткой!»
Мертв король и в самом деле,
Милая Лолитка,
Его участь мы разделим:
И порвется шерстяная нитка!
Он возвращается к закрытой двери. Вдали слышен звон колокола.
Ну вот, как полагаю я, момент лирический настал, а с ним и исторический! Мадмуазель, я здесь по-прежнему торчу! Откройте же иль… я с собой покончу… Зажгите же свечу! Ах как ваш холод пробрал меня… Эй, кто-нибудь, коня! Хотя, как знать… Возможно, чуточку позднее вы будете себя вести умнее, и мы сумеем все переиграть?
Глубокая тишина
Ничего из этой истории не выбить. И не выпить. Какая нелепица! Интересно, если я не покончил с собой, то за кого она меня теперь примет?! Мадмуазель, вы можете меня принимать за кого угодно, но только не за тупицу!
Задумываясь, с серьезным видом:
Насколько могут быть созвучны Тупица и Нелепица? Пора придумывать новые ритмы. Ритм это тропа, что, виляя как баркас, выносит в открытое море вас! Я бы предпочел красивый путь, гладкую дорогу, но… она все равно оборвалась давно. Пепельные осадки все завалили. Плиний умер: его похоронили…
Оживляясь:
Если старый ритм уничтожить, посыплются ли звезды вниз? Это не может меня не тревожить. Ведь мир держу я на своих плечах! Звезды? На плечах?
[48]
Как нескладно; даже рифмы несхожи! Постараемся не упустить ультрамарин! В глазах одна синева… мой взгляд устремлен в небеса. А трава поднимается по ногам как гребень и грива змеи порочной. Мне уже не до размеров точных какой-то там строки. Если я вообще не у дел, то к чему мне такие пустяки?!
Тишина это страшный грохот. Так падают звезды… да, я это прекрасно слышу… отчетливо! Я не отдал бы свое место даже за всю колокольную бронзу города Ис. Речь идет о том, чтобы встать на сторону мелочных мелочей, а сделать это — проще простого, но мы каждый день живем, совершенно об этом не задумываясь. Как мне — и только мне — известно, звезды падают ради смены поэтических ритмов, но я вовсе не собираюсь извещать об этом своих современников: пусть, под сенью моего спокойствия, они и далее пребывают в состоянии блаженного неведения. Зато, когда выйдет срок и это курьезное событие все же произойдет, я надеюсь получить большое удовольствие. Я даже рассчитываю стать главным распорядителем этого зрелища, так как сила моей прозорливости не уступает силе передаваемых ритмов. Главное, чтобы это мне не наскучило… И выпить негде! Ух, как холодно, ухают совы, и издали кажется, что некоторые деревья, как клоуны, ходят на руках — растопыренных корнях: мои глаза видят корни в земле так же хорошо, как и ветви в воздухе! Возможно, я серьезно болен!
…Ну и ну, с развлеченьями здесь плохо! Человек должен развлекаться по образу и подобию Творца. Бог сурово развлекается с тех пор, как он Бог, но долго развлекаться ему не придется, ибо теперь здесь нахожусь я… Чтобы свергнуть одного Бога, всегда найдется какой-нибудь другой Бог… так что никто никогда не знал и никогда не узнает, от чего отталкивается истинная ложь. С настоящей ложью — найдите мне хотя бы одну! — я переверну весь мир. Ой! Что-то капает! Дождь пошел. Нет! Это кровь! Кровь не обязательно красная; и если бы на протяжении веков женские менструации не ослепляли мужчин, было бы видно, что любая жидкость — кровь.
