— Нам очень приятно, Амелия, милая. — Эдна взяла Сару за руку. — Ты всегда была частью нашей семьи и всегда будешь ею. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь себя одинокой, но это не так, потому что мы будем с тобой. А теперь ступай и хорошо выспись. Увидимся утром.
Покидая комнату, Сара еще раз взглянула на Лэнса.
Когда она закрыла за собой дверь спальни, Сара едва сдержалась, чтобы не завизжать от счастья. Даже в мечтах она не представляла, что Лэнс Эшби будет таким красивым молодым человеком. Сара не могла поверить, что ей так повезло. Если в течение нескольких месяцев она сможет выдавать себя за Амелию Дивайн — она станет очень богатой девушкой и обретет очень милого спутника. Теперь поспешный отъезд уже не казался Саре такой уж хорошей идеей.
Сара разделась и улеглась в кровать. Ей требовалось подумать о многом. В одно мгновение жизнь Сары стала такой беззаботной и светлой. Сара боялась одного — к настоящей Амелии может вернуться память.
«Но поверят ли ей?» — спрашивала себя Сара. Она была убеждена, что Эван Финнли не станет верить словам какой-то девчонки, но Сара опасалась, что смотритель маяка, Габриель Доннели, может поверить Амелии. Надо узнать, как часто он видится с семьей Эшби. Только так можно выяснить, как долго, без опасений, удастся играть Амелию. Сара взяла тетрадь Амелии и начала читать.
— Ну, сын, что ты думаешь об Амелии? — спросил Чарльтон, когда Сара ушла.
— Я видел ее всего минуту, отец, но она показалась мне… милой девушкой.
Эдна нахмурилась. Она знала Лэнса слишком хорошо и уловила сомнение в его голосе. Раньше он очень обрадовался известию о приезде Амелии, но теперь Эдна видела, что весь энтузиазм Лэнса пропал.
— Что такое, Лэнс? — спросила Эдна. — Ты думаешь о чем-то, не так ли? И я уверена, что это имеет отношение к Амелии.
— Если откровенно, мама, — произнес мягко Лэнс, — то я помню, что в детстве Амелия была очень красивой девочкой. Я ожидал, что она будет красивой женщиной, но у нее… довольно непритязательная внешность.
— Признаю, что испытала некоторое потрясение, когда увидела ее впервые, — заметила Эдна. — Она выглядела действительно ужасно. В Лондоне я видела уличных бродяг, которые выглядели лучше.
— Ей пришлось пережить ужасные события, — выступил в защиту Амелии Чарльтон.
— Как только капитан Картрайт рассказал мне обо всем, я это поняла. Она не такая красивая, какой я ее себе представляла, ведь Камилла была красавицей, но я уверена, что если Амелию хорошо одеть и причесать, то она будет выглядеть весьма достойно. Однако нам придется что-то сделать с ее ужасными манерами за столом. Едва ли мы можем отвести ее в отель «Озон» на званый обед.
— Почему нет, мама? — поинтересовался Лэнс.
— Во-первых, она ест больше тебя, — пояснил Чарльтон, все еще находясь под впечатлением от аппетита Сары.
— И рыгает за столом, — добавила Эдна.
Лэнс засмеялся, но мать укоризненно посмотрела на него.
— Не могу представить, чтобы Камилла мирилась с подобным, — заметила Эдна. — У нее были безупречные манеры, и я надеюсь только на то, что, по словам Амелии, он сама не своя и что вскоре все станет на свои места.
Позже на кухне Эдна взяла туфли Амелии и внимательно осмотрела их.
— Думаю, туфли подойдут мне, — обратилась она к Полли, которая мыла посуду. Обувь была очень изящной.
— Наверняка нет, миссис Эшби. Ваша обувь на два размера меньше моей, а мои туфли подходят вашей подопечной.
Эдна сняла свою обувь и вдела одну ногу в туфлю Амелии.
— Она мне в самый раз, — удивилась она. — Странно. Разве намокшая кожа может сесть на два размера?
Глава 4
Мыс Кейп-дю-Куэди
Амелия резко проснулась оттого, что Эван Финнли пнул край ее матраса. В руках он держал лампу.
— Что… случилось? — сонным голосом спросила Амелия, моргая от света. На улице все еще было темно.
— Пора вставать. Работы непочатый край, — хрипло отозвался Эван.
Амелия вздохнула. Она все еще чувствовала ужасную слабость.
— Но еще ведь не утро, — жалобно простонала Амелия.
— Уже пять часов, и тебе надо многое успеть сделать, прежде чем дети встанут.
Амелия не спала в тот день, когда корабль пошел ко дну, и больше часа ушло у нее на то, чтобы прибрать за детьми. Она устала так, как никогда в жизни. Упав на кровать, Амелия сразу же заснула, но чувство усталости не прошло.
— Что, например? Что вообще надо делать в такой ранний час?
— Для начала… нужно собрать дрова для костров.
— Для костров?
— Один для того, чтобы приготовить еду, а другой, чтобы нагреть воду для мытья. Пока огонь будет гореть, ты подоишь корову и приготовишь тесто для хлеба, а потом сваришь овсяную кашу.
Подоить корову. Приготовить тесто. Сварить кашу.
О чем это он?
— Но я никогда раньше не делала ничего подобного, — призналась Амелия.
— Это я уже слышал, но сегодня ты все сделаешь, так что вставай. Сейчас же!
Эван быстро вышел из домика Амелии, оставив ее со слезами на глазах. Если ничего не делать, что он велел, тогда она останется без еды. Эван сам ей об этом сказал, и Амелия знала, что он не шутит.
Когда она пришла в дом, Эван надевал теплую куртку. Утро было прохладным. Амелия замерзла и дрожала в своем разорванном платье, а ее босые ноги посинели от холода. Фермер оглядел ее, но промолчал. Он подошел к своей кровати и опустился на колени. Амелия с интересом наблюдала, как Эван вытащил из-под кровати чемодан, открыл его. Несколько секунд он смотрел внутрь, а затем стал перебирать его содержимое, вытаскивая некоторые вещи и складывая их на пол. Наконец он закрыл чемодан и встал, держа вещи в руке. Эван подошел к Амелии и молча протянул их ей.
Амелия взглянула на предметы женской одежды, которые она держала в руках. Очевидно, они принадлежали его покойной жене. Амелия поняла, что ему наверняка было тяжело отдать эти вещи ей, и она была благодарна Эвану. Она не успела произнести слова благодарности, Эван уже подошел к правой стороне двери, где вдоль стены выстроились несколько пар обуви. Он выбрал те туфли, которые, казалось, были почти новыми. Какое-то время Эван разглядывал их, а затем подошел к Амелии и положил туфли поверх одежды, что была в руках девушки. Амелия посмотрела на туфли. Что-то сентиментальное было в этой паре обуви, в форме, которую они приобрели после носки, в складках кожи. Эти туфли словно были частью личной истории. Амелия подняла глаза, чтобы поблагодарить Эвана, но фермер уже направлялся на улицу.
В доме было холодно, а дети все еще спали в задней комнате. Посмотрев по сторонам, Амелия поборола желание заплакать. В доме не было никаких лишних вещей, ничего, что могло бы сделать его более уютным. Все вокруг было грубым и мрачным. Начиная от грязного пола и заканчивая низкой железной крышей.
