– Вот и славненько, – ответила Мейбл. – Когда Джаспер – он обслуживает ваш столик – принесет счет, просто порвите квитанцию.
– Буду помнить об этом.
– А если он забудет, – вмешалась Шарлотта, – я сама напомню.
– Договорились! – сказала Мейбл и снова с яростным воодушевлением пожала Холидею руку.
– Готова спорить, вы такие предложения получаете всюду, – произнесла Шарлотта, когда хозяйка вернулась в кухню.
– Они, конечно, льстят, но так же выдают меня врагам, – ответил Холидей.
– Я не удосужилась спросить – ваше пребывание в Линкольне как-то связано с Билли Кидом?
– С чего вы взяли?
– Просто я ума не приложу, какое иное дело могло вас привести в Линкольн. Денег на азартные игры у вас нет, и сами вы сказали, что давеча в Тумстоуне завтракали за одним столиком с Кидом.
– Забавное умозаключение, основанное на абсолютном минимуме доказательств, – уклончиво заметил Холидей.
– Чего я никак не пойму, так это что здесь делает Томас Эдисон. Вы говорили, он приехал по вашей же просьбе.
– Тогда вы точно ошибаетесь насчет моих дел с Кидом.
– То же вы сказали бы, будь я права, – не унималась Шарлотта.
– С чего бы? – спросил Холидей; Джаспер тем временем принес заказ.
– С того, что если вы приехали убить Кида, для вас разумно отрицать этот факт – лишь бы слухи заранее не распространились и не дошли до него. Если же вы намерены объединиться с Кидом, то вам невыгодно, чтобы о ваших целях узнал шериф Гаррет или какой другой законник – чтобы вас не заподозрили в пособничестве известному бандиту.
– Шарлотта, по-моему, вы в жизни не тем занимаетесь, – сказал Холидей.
– Вы не знаете, чем я вообще занимаюсь, Док.
– Зато знаю, чем не занимаетесь, – улыбнулся он. – Не пишете книги с запутанными сюжетами, как мистер По, что живет и творит по ту сторону Миссисипи.
Шарлотта рассмеялась.
– Ну ладно, Док, больше я в ваши дела лезть не намерена. Надеюсь, не обидела вас?
Холидей покачал головой.
– Напротив, вы первый человек – если не считать законников, бандитов и шаманов, – который достаточно долго интересуется мной. Ваше любопытство льстит.
– Ну вот, вы меня в краску вгоняете.
– Отлично, красный – один из моих любимых цветов.
«Если в комплект не входят шкуры и перья».
Принявшись за еду, они решили, что Шарлотта оказалась права: Мейбл Гримзли действительно хорошо готовит. Холидей, который обычно с трудом впихивал в себя небольшую порцию основного блюда, даже заказал кусок пирога. Когда допили кофе, Джаспер принялся приколачивать у входа табличку с надписью, гласящей нечто вроде того, что это – любимый ресторан Дока Холидея в Нью-Мексико. Наконец, оставив пригоршню монет на чай, Холидей и Шарлотта встали из-за столика и вышли под палящее солнце.
По пути назад в отель Шарлотта разглядывала витрины лавок, восхищаясь платьями «с Востока» (точнее, из Далласа или Сент-Луиса). В магазине кожаных изделий в витрине стояли изящные легкие саквояжи из шкуры буйвола, и Холидей сделал себе в уме пометку: перед возвращением в Лидвилл купить здесь сумку взамен старой, потертой.
На подходе к «Гранд Отелю» Шарлотта обратилась к Холидею:
– Спасибо, Док, за очень приятный совместный обед.
– Спасибо вам, – ответил он, изящно поклонившись. – Ваш муж – настоящий счастливчик.
– Ему бы это понравилось, – сказала Шарлотта.
– Понравилось бы?
– Он умер год назад.
– Прискорбно слышать, – произнес Холидей.
Повисла неловкая пауза, затем Шарлотта пожала Холидею руку и, пожелав ему спокойной ночи, отправилась к себе в номер.
Холидей, привыкший до рассвета резаться в карты, все еще не научился распоряжаться уймой освободившегося времени, а потому решил пойти в бар и выпить. Он в гордом одиночестве сидел за столиком и, глядя в пустоту, мысленно сравнивал Шарлотту Брэнсон с Кейт Элдер. Последняя материлась как ковбой, била как профессиональный боксер, вела себя как разъяренный бык и манерами обладала такими, что стрелки по сравнению с ней казались ангелами во плоти. Холидею с ней бывало приятно, бывало отвратно, а порою и вовсе страшно за свою жизнь.
Подумав о Шарлотте, он непроизвольно пробормотал:
– Может быть, лишь может быть…
20
Утром Холидей проснулся и через боль встал с кровати. Кое-как оделся, умылся, опоясался кобурой и наведался в уборную. Вернувшись в номер, надел шляпу и достал из кармана фляжку. Понял, что она пуста, выругался и снова спрятал. Затем спустился на первый этаж; за стойкой стоял новый портье, но ему наверняка передали, кто такой Холидей, потому что служащий гостиницы подобострастно с ним поздоровался.
Холидей передал портье фляжку.
– Наполните, пожалуйста, – попросил он.
– После обеда все будет готово, сэр.
– Я что-нибудь сказал про «после обеда»? – холодным голосом спросил Холидей. Тут к нему присоединился Бантлайн.
– Да-да, сэр, – пролепетал портье. – Сию минуту, сэр. Сейчас вернусь, доктор Холидей, сэр.
Бантлайн улыбнулся, глядя вслед убежавшему за виски малому.
– Не знал, что тебя зовут «сэр».
– Еще раннее утро, – хрипло ответил Холидей. – Избавь меня от пресных шуточек. Кстати, где Эдисон? – оглядевшись, спросил он.
– Сейчас придет.
– Лучше ему поторопиться. Время уже почти семь. Бывали деньки, когда я в семь только возвращался с игры.
Холидей замолчал, и Бантлайн решил не теребить его попусту. Минуты через три вернулся портье и отдал Холидею наполненную фляжку. Тот сразу же отвинтил крышку, сделал большой глоток и бросил портье пять центов.
– Уфф, хорошо, – сказал дантист, обернувшись к Бантлайну. – Я снова человек.
– Может, позавтракаем, пока ждем Тома? – предложил механик.
– Я вот только что перекусил, – показал Холидей фляжку. – А ты, если голоден, иди поешь, не стесняйся.
Бантлайн покачал головой.
– Я прихватил корзину с мясом и буханкой хлеба. Пока мы разговариваем, помощник грузит ее в телегу. Да, и на сей раз я арендовал еще лошадь с седлом. Жутко неудобно, знаешь ли, втроем на козлах ютиться.
– Надеюсь, ты не для меня клячу припас? – спросил Холидей.
– Нет, мы с Томом будем ехать на ней по очереди.
– Да куда же он запропастился? – вслух подумал Холидей, глядя на лестницу.
– Тома нет в номере, – ответил Бантлайн. – Он снаружи, присматривает за тем, как грузят оборудование, проверяет его. Для Тома это дело даже важней, чем для тебя: если сумеем разрушить станцию – неважно, каким орудием, – то конец придет и шаманам.
