Но от следующего сообщения краска ударила в лицо Алиеноры. Она оставила дядю Рауля де Фая управлять ее собственностью, но Генрих, встретившись с Раулем в Пуатье, дал понять ему, что он низкого мнения о способностях Рауля управлять собственностью герцогини, и отменил несколько его важных решений. Рауль, в свою очередь, написал Алиеноре, выражая протест и предупреждая, что ее подданные готовы взять в руки оружие, поскольку герцог урезает их свободы. Еще больше поводов для негодования появилось, когда на важные посты Генрих назначил своих людей из Нормандии.
Получив это послание, Алиенора в лихорадочной спешке написала мужу, требуя ответа о том, что он делает. Генрих ответил: для него желательно, чтобы Аквитания, как Нормандия и Англия, имели сильное, централизованное управление, и он непременно введет таковое, подчинив непокорных выродков-баронов, даже если это дорого будет ему стоить. Что вполне вероятно, мстительно подумала Алиенора.
В это же время она получила еще одно письмо от Рауля. «Народ отказывается подчиняться королю Англии, – писал он, намеренно не называя Генриха герцогом Аквитании, хотя этот титул и принадлежал королю по праву супружества. – Они жалуются, что Генрих лишил их исконных свобод. Они даже обратились к папским легатам, показывали им генеалогическое древо и просили расторгнуть твой брак с королем на том основании, что он является кровосмесительным».
Кровь застыла в жилах Алиеноры, когда она прочла это. В панике она показала письмо императрице:
– Смотрите, что сделал ваш сын!
Матильда, не проронив ни слова, прочла послание.
– Я бы на твоем месте не беспокоилась, Алиенора, – спокойно сказала она. – Легаты не посмеют оскорбить короля, поскольку приехали в Аквитанию с просьбой поддержать их хозяина Папу Александра.
– Мне это известно, – ответила Алиенора. – Меня выводит из себя то, что Генри снова, против моего желания, обижает моих подданных.
– Строгие меры никогда не бывают популярными, – заметила Матильда. – Но иногда они необходимы. От твоих аквитанских лордов всегда одни неприятности. Ты должна это признать.
– Я напишу Генри! – кипела Алиенора. – Я буду возражать против его вмешательства в дела моего герцогства. Как он смеет!
– У него есть на это все права, – ответила Матильда. – Он твой муж и их герцог.
– Он должен был посоветоваться со мной! – бушевала Алиенора.
– Ему нет нужды это делать, – сказала Матильда.
Алиенора почувствовала, что свекровь радуется, видя ее бешенство. Она выхватила полученное письмо и выскочила из комнаты, спеша сочинить послание Генри, обвинить его в глупости и в том, что он разжег ярость ее подданных.
Получив ответ, Алиенора чуть не завыла от ярости. Генрих даже внимания не обратил на все ее протесты! В его послании не было ни слова оправдания или извинения. Он писал только о легатах, которые изо всех сил старались ублажить его, сообщали, что Папа согласился канонизировать короля Эдуарда Исповедника. Сам же он, продолжал Генри, все еще остается в Пуатье, где инспектировал строительство собора, и теперь знает, что ведется оно удовлетворительно. Возможно, ей будет интересно узнать, что он приказал построить новую церковь, новые городские стены, новые мосты, рыночную площадь, лавки. И что он перестраивает главный зал ее дворца, увеличивая в нем окна.
Сердце у Алиеноры стало как лед, словно на него положили камень. Генрих сделал все это, не посоветовавшись с ней, а от обсуждения более важных вопросов просто устранился. Неужели она вышла за него ради этого? Во что превратилось их совместное представление о будущем, их брак львов? Муж вел себя как предатель их брака и всего, что тот обещал. Она не могла вынести это! Вот, значит, где место королевы: лежать с новорожденной дочерью, когда сердце, с одной стороны, горит любовью к прелестному ребенку, а с другой – негодованием к ее отцу.
Глава 18
Байё, 1161 год
Генрих отправил послание, извещая Алиенору, что будет ждать ее в Байё. Туда она, исполненная негодования, и заявилась вместе с детьми и няньками, с радостью оставив заносчивую императрицу в Руане. Ожидая появления мужа и предчувствуя неминуемую ссору, Алиенора взяла маленького Генри и Ричарда и отправилась с ними в величественный собор Нотр-Дам, где им показали замечательную старинную вышивку, на которой было изображено вторжение короля Вильгельма в Англию в 1066 году. Вышивка висела в полукруглой части собора, и мальчики стояли перед ней, дивясь на маленькие, совсем взаправдашние фигурки воинов и лошадей, они с открытым ртом смотрели на сцены сражения, а потом с восторгом слушали рассказ Алиеноры об удивительной истории завоевания.
– Вот это король Гарольд
[44]
, которому стрела попала в глаз, – показывая на вышивку, сказала она. – А вот здесь он падает на землю, сраженный топором.
– Я, когда вырасту, стану рыцарем и буду убивать людей топорами! – хвастливо заявил Генри.
– Нет, это я буду их убивать! – в ярости воскликнул Ричард, желавший перещеголять Генри. Алиенору радовало, что у ее детей такие характеры.
– Вы оба будете рыцарями, – твердо сказала она. – Очень храбрыми рыцарями, как и ваш отец.
Мальчики, успокоенные словами матери, принялись тайком толкать друг друга.
– Ну, хватит! – одернула сыновей Алиенора, видя, что на них, обмениваясь неодобрительными взглядами, смотрят священники. – Мы должны помолиться за безопасное возвращение вашего отца. – Она повела мальчиков в боковую часовню и поставила на колени, принуждая к тишине.
Муж и жена смотрели друг на друга с разных сторон. Генрих, возглавлявший свиту, прискакал во двор и спрыгнул со своего коня на подставку, рядом с которой его ждала Алиенора вместе с детьми под присмотром ее дам и рыцарями збмка.
– С возвращением, милорд, – сказала Алиенора, с безразличным лицом предлагая стремянной кубок с вином и дожидаясь, когда Генрих поприветствует ее.
Он коснулся губами губ жены, потом отошел назад и вопросительно посмотрел на нее. Лицо его было обветренным и загорелым, непокорные волосы подстрижены короче обычного.
– Миледи, – начал он, формально беря ее руку для второго поцелуя, – я рад тебя видеть и с нетерпением жду встречи с моей новорожденной дочерью.
Алиенора махнула рукой, и вперед вышла нянька с малышкой на руках. Сначала девочка внимательно разглядывала незнакомца, а потом на ее лице появилась беззубая улыбка.
– Ты у меня такая маленькая красавица, да? – пробормотал Генрих, беря девочку на руки и нежно прикасаясь губами к ее покрытой пушком голове. – Ты хорошо постаралась, – посмотрев на жену, смягчившимся голосом проговорил он. – Принцы встанут в очередь за ее рукой, если малышка не обманет обещания стать красавицей. Она твоя точная копия.
