Он прошел на кухню, открыл холодильник, достал кофейник и, запрокинув массивную голову, напился холодного черного кофе. Потом поставил кофейник обратно и закрыл дверцу холодильника. Он обожал холодный кофе и ежедневно поглощал его литрами – это помогало сохранять ясную голову. Говорят, кофе «сажает» сердце, но его сердце всегда работало бесперебойно, как мотор.
Подхватив со стола пакет с кукурузными чипсами, он прошел в гостиную. Остановился перед буфетом и, отыскав взглядом среди шеренги бутылок черную этикетку «Джонни Уокера», улыбнулся. Самое время выпить. Он чувствовал себя уставшим, но прежде чем завалиться спать, хотел посидеть полчасика в кресле со стаканом виски в одной руке и газетой «Спорт-экспресс» в другой. Это был ритуал, без которого он никогда не мог уснуть.
Он открыл дверцу буфета и вдруг замер. Его правая рука незаметно скользнула к кожаному поясу.
– Даже не пытайтесь, – произнес у него за спиной мужской голос. – Вы у меня на мушке.
Он усмехнулся и убрал руку от пояса. Рисковать пока не стоило. Может быть, потом.
– Могу я хотя бы достать из бара виски? – спросил он.
– Можете, – разрешил голос. – Только будьте осторожны. Малейшее резкое движение, и я нажму на спусковой крючок.
– Я буду предельно осторожен, – пообещал он, медленно протянул руку и взял бутылку виски.
Затем закрыл дверцу буфета и медленно повернулся.
– Дьякон, – сказал он и улыбнулся. – Не ожидал вас здесь увидеть. Давно вы тут?
– Полчаса.
Отец Андрей сидел в кресле, забросив ногу на ногу. В руке у него был черный автоматический пистолет, и пистолет этот смотрел верзиле дулом в грудь. Рукоятка пистолета почему-то была обернута носовым платком, то ли дьякон брезговал прикасаться к смертоносному металлу, то ли не хотел оставлять отпечатки пальцев.
– С вашего позволения, я сяду в кресло, – сказал бритый верзила и, не дожидаясь разрешения, уселся в кресло. Теперь между ними был только журнальный стол.
– Удивительно, как это я вас не почувствовал, – сказал верзила, свинчивая с бутылки пробку. – Я всегда чую опасность. Наверное, это из-за того, что вы дьякон. Мой инстинкт оказался слишком доверчив к человеку в рясе.
Он плеснул виски в стакан и поднял взгляд на отца Андрея.
– Простите, забыл предложить. Хотите?
Дьякон покачал головой:
– Нет.
– Как хотите. Мне больше достанется.
Бритый верзила отхлебнул виски, вскрыл пакет с кукурузными чипсами и блаженно откинулся на спинку кресла.
– Итак? – сказал он. – Как вы меня нашли?.. Хотя нет, не отвечайте. Видимо, эта очкастая грымза из Музея Маяковского считала номер фургона. Я прав?
Дьякон кивнул.
– Так я и думал, – усмехнулся верзила. – Дальнейшее было делом техники. Сам, дурак, виноват. Поленился перебить номер. Теперь расплачиваюсь.
Он отпил виски и облизнул губы. Кивнул на пистолет.
– Это ни к чему. Я для вас опасен не более, чем вы для меня. Я не собираюсь убегать, а тем более устраивать здесь пальбу. На мне нет никакой вины.
– Вы убили Шихтера и Палтусова? – спросил дьякон, угрюмо глядя на верзилу.
Тот покачал головой.
– Нет.
– Тогда кто?
– Кто? Гм… Это вопрос. У вас есть время? Отлично. Тогда я вам кое-что расскажу. Но прежде позвольте предложить вам кофе. Все-таки вы у меня в гостях.
– Обойдемся без формальностей, – сухо ответил дьякон. – Или вы начинаете рассказ, или я звоню в милицию.
– Если бы вы хотели позвонить в милицию, вы бы давно уже это сделали, – парировал верзила. Он снова отхлебнул из стакана. – Вы не позвонили в милицию, потому что не уверены, что я виноват.
– Это не помешает мне прострелить вам плечо или ногу, – холодно сказал отец Андрей. – Если возникнет такая необходимость.
Верзила забросил в рот горстку кукурузных чипсов и улыбнулся.
– Не сомневаюсь, что вы на это способны. Что ж, ваша решительность заслуживает награды. Итак, с чего мне начать?
– С того, как Шихтер велел вам раздобыть негативы Родченко.
– Я начну с самого начала. Зовут меня Артур, фамилия Солонин. Друзья называют меня Слон. Вероятно, из-за моих размеров и характерной внешности – бритая голова, длинный нос. Между прочим, женщинам моя внешность нравится. Они находят ее мужественной. И потом, длинный нос – это символ…
– Давайте ближе к делу, – оборвал его отец Андрей.
Слон улыбнулся.
– Как скажете. Род моей деятельности – поиск предметов антиквариата.
– Вы работаете в какой-то структуре?
Верзила покачал головой:
– Нет. Я – частное лицо. Коллекционеры обращаются ко мне, когда хотят раздобыть какую-то вещь, но легальными способами сделать этого не могут. Тогда в дело вступаю я.
– За скромные «комиссионные»? – с иронией уточнил дьякон.
– Почему? Нет. Мои услуги довольно дорого стоят. Помимо гонорара, заказчик покрывает все расходы, связанные с поисками. Но, поскольку работу свою я делаю хорошо, еще никто не жаловался.
Слон допил виски и протянул руку за бутылкой. Дьякон подождал, пока он нальет, и сказал:
– Продолжайте. Только, пожалуйста, ближе к делу – у меня рука затекла держать пистолет.
– Это ваши проблемы.
– Если палец на спусковом крючке дрогнет – они станут и вашими, – усмехнулся отец Андрей.
– Хорошо, я продолжу. Шихтер обратился ко мне полгода назад. Он загорелся идеей отыскать непроявленные негативы Родченко, о которых вот уже полвека твердят коллекционеры всех мастей. Я отнесся к его идее с сомнением – никогда не верил в существование этих негативов. Но Шихтер предложил неплохие деньги, и я согласился. Хотя заранее предупредил, что успеха не гарантирую.
Я проделал огромную работу, в результате чего отыскал уже известную вам книгу из библиотеки Родченко. На форзаце книги стоит подпись фотографа, а рядом – цифры 67–10, обведенные кружком. Вы их видели. В отличие от вас я далек от поэзии, поэтому мне пришлось изрядно поломать голову, прежде чем я понял, что эти цифры означают. Телефон Лили Брик! На десятой и шестьдесят седьмой страницах книги я нашел указание на загадочный «Остров мертвых»… Вы, вероятно, не успели до этого дойти?
– Нет, – ответил дьякон.
Слон кивнул:
– Я так и думал. – Он отхлебнул виски и продолжил: – Тогда я еще не знал, что это офорт. А когда узнал, понял, что мне во что бы то ни стало нужно его раздобыть. Оказалось, что сделать это несложно. Я заявился в Музей Маяковского под видом реставратора и спокойно забрал офорт. Я не особо верил в успех – ведь столько лет прошло. Но когда Майя сказала, что раму не ремонтировали уже лет восемьдесят, я понял, что шанс у меня есть. Примерно в то же время мне позвонил коллекционер Палтусов. Он спросил меня, как продвигается мое расследование, а потом предложил разорвать контракт с Шихтером и поработать на него. Но я отказался.
