Ляси расхохоталась:
— Ты бы видела их рожи, — фыркала она, стирая с глаз слезы. — Шокорама. — И она взяла в руки бас Торкиля.
— На твоем месте я бы этого не ела, — сказала Бэби. — Думаю, он будет не очень доволен.
— Бас — ни за что, — возмутилась Ляси. — За кого ты меня держишь? — Она дынькнула по струнам; Пупсик тем временем выволокла из угла ударную установку Тристрама и уселась на табурет. Взяла палочку, покрутила ею в воздухе и набросилась на барабаны. Дигитидигитидигити. Бэби отыскала Джейкову гитару за диваном. Накинула ремень и встала в позу.
— Раз два три четыре!
Когда девочки залабали, Игги и Ревор как раз увлеклись маленькой игрой, которая называлась «Хомячок и Кинозвезда» (Кинозвездой был Игги, а Ревор — Хомячком). Уши Игги навострились, и его бультерьерью пасть расширила улыбка. Хвост неистово забил, а движения попы вызвали у Ревора придушенные стоны. Наконец маленькая голова Ревора высунулась из ошейника лососевого цвета. Ревор несколько раз мигнул. Выбравшись наружу, он приземлился на пол, встряхнулся и галопом поскакал вслед за Игги в гостиную, где оба устроились в первом ряду и дальше слушали, забыв обо всем на свете и пристукивая в такт хвостами.
— Ты говорил, что они хороши, — возбужденно прошептал Игги, — но ты не сказал, что они настолько хороши.
Девчонки прогнали весь свой репертуар, включая «Кометную карму», «Близкие контакты с тобой», «Искаженный прогон», «В отсеке сексуальных экспериментов (что угодно начнет, что угодно кончает)» и, разумеется, программный «Ангар 99». Джем их так захватил, что они даже не увидели, как вошли Торкиль и Джейк. Мальчики простояли в дверях некоторое время.
— Вот это грязь! — почтительно воскликнул Торкиль.
— Абсолютно, — согласился Джейк. Чтобы не улететь, он обеими руками схватился за косяки.
§
В субботу вечером Джейк пообещал постоять на дверях в «Сандрингаме» для двух банд из Канберры — «Кылючей упряжи» и «Ангела Пигара»
[96]
. С барабанщиком «Упряжи» они вместе учились в школе. Джейку показалось, что Бэби группы понравятся, и он предложил ей тоже сходить.
Пупсик сопровождала Сатурну и Небу на презентацию компакт–диска «Смоляной Сцуки» — новой женской гот–группы. Никто не знал толком, куда девалась Ляси. Закинувшись с близнецами кислотой в пятницу вечером, она обернулась в гигантскую курицу с искристыми голубыми перьями, влетела прямо в телевизор и пока не вылетала. Близнецы чувствовали, что им следует дождаться ее возвращения.
Примерно за час до обещанного прихода Бэби Джейк перемерил все свои рубашки. Наконец остановился на лиловой кримпленовой с пейслийским узором. Самую малость узковатая, она отлично смотрелась на его поджарой фигуре. Он подумывал надеть полосатые леггинсы, но в конце концов предпочел красные джинсы. Дреды собрал к конский хвост и присмотрелся к своему отражению в зеркале ванной. Не–а. Распустил хвост и накинул дреды на макушку, откуда они забили великолепным гейзером желтого трубопровода, — но решил, что сегодня он недостаточно в контакте с женщиной в себе, чтобы такое выдержать. После чего позволил им распасться о–натюрель и обозрел результаты. Один–два он покрутил, чтобы торчали под интересными углами, и смазал чуточкой «Помадки», дабы убедиться, что под этими углами они и останутся. После чего порылся в обширной коллекции грима Сатурны и Небы, намазал скрывателем прыщик, поэкспериментировал с капелькой жидкости для подведения глаз и накрасил один ноготь черным. Подкрутил еще один дред. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, снова застегнул, после чего опять расстегнул.
Заняло чуть больше часа, но к тому времени, когда Джейк закончил, видок получился таким, будто его владелец только что скатился с постели и напялил на себя первое попавшееся.
Тук тук.
Кто там?
А я.
Кто «а я»?
Чужая.
Джейк открыл дверь и его чуть не сдуло назад от вида Бэби — в платье–рубашке из серебряной ламэ поверх лиловых рейтуз и баскетбольных кроссовок. Она повязала бархатную ленточку на шею, а длинные зеленые руки унизала черными и серебряными браслетами. Локоны оплела вокруг антенн, и теперь они стояли у нее на голове гигантским V, наподобие антенны телевизионной. Никого потряснее Джейк не встречал в жизни.
Возвратив себе дыхание и равновесие, он поискал нужные слова, чтобы сообщить ей, как она прекрасна, как великолепна, как тотально фантастична, но и не только это — именно ее талант, ее энергия, ее разум, ее уверенность, ее стиль вызывают в нем желание лечь и умереть у ее ног. Джейку хотелось вырезать бьющееся сердце из своей груди и преподнести ей на блюде. Он отрепетировал все эти мысли в голове, прежде чем ему удалось заговорить. Слова из его уст вышли такие:
— Ну как считаешь? — сказал он. — Сразу в «Сандо» двинем?
Бэби улыбнулась. Она прочла его мысли.
— Ага, ну дак, — ответила она.
В пабе Джейк подтащил к дверям небольшой столик и два табурета. Не успел он принести подносик со штампом и стодолларовой разменной кассой из бара, как Грегори, завидев Бэби, сам подплыл с подносом.
— Привет, роскошная, — приветствовал он Бэби, мимоходом вручая поднос Джейку, но даже не глядя на него. — Грязное платьице, — добавил он, тщательно ее оглядев.
— Спасибо, Грег, — промурлыкала Бэби. — Милая рубашечка, кстати.
Грегори похлопал по своей настоящей нейлоновой черно–белой рубашке семидесятых с оп–артовым рисунком и подчеркнуто улыбнулся.
— Хороша распашонка, а?
— И тебя приятно видеть, Грег, — вмешался Джейк, стараясь, чтобы прозвучало не так кисло, как было ему на душе. Она ничего не сказала о его рубашке, капризно подумал он.
— Мне твоя рубашка тоже нравится, Джейк, — сказала Бэби, обратив на него свою ослепительную улыбку. — Очень нравится. — И в зале вдруг как будто больше никого не стало. Как и не было никогда.
— Четко. Ну что ж, я тогда, наверное, за дела возьмусь, — шатко вымолвил Грег и попетлял обратно к бару.
К двери подшаркал высокий парнишка с прической жертвы электрического стула и в майке «Нездравых»
[97]
.
— Скока? — спросил он и зацепился взглядом за Бэби.
— Три доллара, — ответил Джейк.
Ответа не последовало. Нездравый влюбился. А когда влюблен, разговаривать не можешь. Бессознательно он чуть придвинулся к Бэби — его втянуло в ее орбиту ровно в тот же момент, когда высоко в открытке астероид Эрос на самую чуточку сдвинулся со своей. Рот Нездравого распахнулся. Язык вывалился. Глаза оттянулись книзу внешними углами, а щеки вспыхнули розовым.
