Но все равно не мог заставить себя сделать шаг.
По крайней мере, в смысле музыки наблюдался какой–то прогресс. С проворством, которое несколько даже настораживало, девчонки собирали нехилый репертуар собственных песен. Играли они временами быстро и яростно, а в других номерах — соблазнительно медленно. Музыка их подпитывалась страстью, она была спонтанна, местами грубовата настолько, чтоб можно было говорить о свободе творчества, а в рок–мире это считалось хорошим свойством; но они ее так контролировали и синхронизовали, что музыку эту допустимо было назвать «тугой», а это в том же мире тоже недурственно. Голос у Бэби был подлинно хамелеонским. Он мог рычать из–под камня, а в следующую минуту — обретать цвет воздуха.
Но поистине экстраординарным было то, как музыка меняла форму в зависимости от желаний слушателя. Все ее слышали по–разному. Сатурна и Неба ощущали темную подспудность, капельку Мэрилина Мэнсона, «Сюзи и Баньши» или «Сестер Милосердия». Для Джейка и близнецов девчонки явно выходили в девчонской панковой традиции «Л–7» или «Мочилова Бикини» с удовлетворительно гранджевыми штрихами, вроде зафузованных гитар и более чем намеком на металл. Джордж, чье знание жанра скорее склонялось к смутным представлениям, просто понимал, что они лучше «АББЫ», «Перекати–Камней»
[103]
или той группы, как ее там, ну в общем, где этот крендель Элвис. Игги же и Ревор понимали ее как тот уникальный постиндустриальный синтез гранджа–панка–пауэр–попа–кислотного–фанка под влиянием скейта и сёрфа, коим она и являлась.
— Курт Кобейн был прав, — вздохнул Торкиль, прослушав очередную новую песню. — Будущее рока — за женщинами.
Стояла суббота, и все они гостили в гостиной. Зазвонил телефон.
— Я возьму, — предложил Тристрам. — «Рокенролльный склад Двинутого Джо». Нет, ага, правильно попали. Э–э, а кто спрашивает? — Разговор слышали все. — Джулия? Давайте я посмотрю, тут он или нет.
К тому времени, когда Тристрам вернулся в комнату, Джейк успел накрыться подушкой.
— Я так понимаю, тебя тут нет? — уточнил Тристрам. Сатурна и Неба закатили глаза.
— Притом в крайней степени, — ответил Джейк из–под подушки. — Нет в степени умер или тяжело болен. Ушел гулять, возвращения не ожидается, в особенности — сюда.
Тристрам вернулся к телефону.
— Э, Джулия? Он только что вышел на минуточку. Передать ему, чтобы позвонил? Ага, без хлопот. Нет, я уверен, у него есть ваш номер. Да, не забуду. Ага, скажу.
В гостиной Тристрам стащил подушку с головы Джейка и хлопнул его ею по заднице.
Зазвонил телефон. Все посмотрели на Джейка.
— Хочешь, я возьму? — предложила Бэби.
— Э–э, нет, спасибо, — возразил тот, вспомнив, как она брала трубку в последний раз. — Я сам. — Он приподнял себя с дивана. — Ленивые ублюдки, — охарактеризовал он остальных. Телефон звонил уже в седьмой или восьмой раз. — Халло?
— Джейк. Спаситель.
— Тимтам. — То был Тим из «Умбилики». «Умбилика» должна была играть на разогреве у «Боснии» завтра вечером в «Сандо». Они замещали «Косолапых Копчухов», которые удалились на свои ежегодные каникулы в детокс.
— Я знаю, что все как бы в последнюю минуту, — начал извиняться Тим. — Но ты не знаешь кого–нибудь еще, кто мог бы завтра вас разогреть?
— Что случилось?
— Ох, ну как бы неловко говорить. Моя подруга на меня по–настоящему разозлилась.
— И? Что тут нового?
— Ну, в общем, она срезала мне все волосы, пока я спал.
— Это несколько подло. Хотя довольно–таки решает проблему «Металлики».
— И весь прикид ножницами покромсала.
— Правда, что ли? Драное смотрится хорошо.
— И раздолбала все наши инструменты.
— Улет. И что ты теперь будешь делать?
— Женюсь на ней.
Джейк убрал трубку подальше от уха и скорчил ей рожу — очень недоверчивую.
— Н–да, на короткий срок — это нормально, — наконец изрек он. — Но как будет, в смысле, с группой?
— Ну, когда Дрын услыхал, что она сделала с его ударной установкой, он мне заехал. Поэтому даже если б у меня остались все волосы, вся одежда и вся гитара, я б все равно не смог выйти на сцену с этим фингалом. На самом деле — с двумя. Я с ними похож на какого–то бамбукожуя из китайского зоопарка.
— А как остальные восприняли?
— Гораздо цивилизованнее. Они просто со мной не разговаривают.
Джейк покачал головой:
— Вот сволочи.
— Я знаю. Пиздец. Но все равно я хотел спросить, ты сам найдешь кого–нибудь на замену или нам искать. В любом случае, наверное, придется звонить Трейси в «Сандо». А у нее всегда зиллионы команд, и все ей жопу лижут, так им на сцену хочется.
— Тимбо, ты просто шмякни на свои фингалы по бифштексу и остынь. Мне кажется, я чё–то придумал.
— Ты настоящий кореш, Джейк.
Но Джейка мотивировал отнюдь не корешизм.
§
— Как насчет «Зайгона»? — предложил Тристрам. — Злобная планета в «Этом острове Земле»
[104]
?
Ляси перестала жевать ложечку ровно настолько, чтобы нос задрать вверх, а большой палец опустить вниз.
— «Скотти»? — высказался Торкиль, выстучав барабанную дробь по бутылочке соевого соуса.
— Слишком мальчуковое, — задробила Бэби.
Хотя предлагал Торкиль, Джейк вдруг покраснел от такого отлупа.
— «Теория Похищения»? — Теперь Джейк покраснел от самого себя.
— Ммм, — задумалась Бэби. — Давайте внесем в список.
— «Суккуб», — настал черед Небы.
— Мне нравится, — признала Ляси. — А что это значит?
— Не уверена, — призналась в свою очередь Неба и потрюхала в подвал смотреть в словаре.
— Как насчет «Спинарно–мостового Пунктика»? — спросила Бэби.
Торкиль засмеялся:
— Ты имеешь в виду «Спинномозговую Пункцию»
[105]
. Уже было.
