Жаркой шмарой угостил.
Утром обнял,
Дал подводку,
В нужный адрес проводил.
Объяснил про все запоры
И запасные ходы,
Пожелал ему удачи —
И в ментовку заложил.
Он пел горестно, со слезой. Кто-то уже храпел, подвизгивали шлюхи, Нарик зло и страстно мычал. Потом шумы стали стихать. Пригас свет в доме, только одно окно в гостиной еще светилось.
Вонг сказал сидевшему рядом с ним крошечному юркому вьетнамцу, похожему на недокормленного мальчишку:
– Давай!
Вьет выскочил из машины, дверца не хлопнула, а еле слышно чавкнула. Темнота на миг проглотила его, но через минуту он уже беззвучно подтягивался на оконной решетке, ухватился за раму и через форточку стал ввинчиваться в окно. Он проникал в отверстие как змея – гибкими, плавными круговыми рывками. Потом он исчез в доме, и тогда Вонг сказал:
– Начинайте…
Сидевшая на заднем сиденье тройка подхватчиков десантировалась из джипа в темноту. Их силуэты на фоне стены были еле различимы. Через минуту изнутри щелкнул замок, и дверь чуть-чуть растворилась, тени скользнули в дом. Маленький вьетнамец мигнул фонариком, и тогда вылез из машины Вонг, пошел замыкающим.
В тускло освещенной гостиной валялся на тахте в наркотическом отпаде Нарик. На ковре лежала голая девка, остатки еды и выпивки громоздились на столе. Авто, сидя, дремал в кресле в изголовье Нарика, верно тело охранял. Но привстать не успел – в ухо воткнули ствол автомата «узи», и карлик вьетнамец прижал палец к губам:
– Тихо…
Вонг подошел к бесчувственному Нарику, ухватив за длинные волосы, приподнял голову. Нарик открыл мутные, затянутые пеленой безумия глаза, равнодушно глядя в лицо своему раскосому ангелу смерти.
Вонг медленно вытянул из черных кожаных ножен узкий, чуть загнутый на конце «кинжал милосердия» и воткнул Нарику в шею, под сонную артерию. Булькнул, вырвавшись наружу, алый ручеек, Нарик закрыл глаза, будто уснул, наверное, «тяга» еще продолжалась, из сумерек «торчания» он уплыл в темноту навсегда.
Вонг сказал маленькому вьету:
– Телохранителя тихо кончайте, и быстро уводи людей… Я иду следом… Мне надо на минуту задержаться…
63. НЬЮ-ЙОРК. СТИВЕН ПОЛК. ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Впервые за нынешнюю осень пришел дождь. С Атлантики поперли тяжелые серые, как тюремные матрасы, облака, и задул мокрый едкий ветерок, пронизывающий до костей. И сразу же нарядные, всегда празднично яркие улочки Гринич-Вилиджа поблекли, прохожие поредели и потускнели, и – единственная радость – появились у тротуаров места для парковки.
Полк оставил машину на улице Мак-Дугалл и направился пешком знакомым маршрутом – в галерею Бастаняна.
С утра ему позвонил из Москвы русский полицейский Ордынцев.
– Вам хорошо, американцам, – плохие новости вы узнаете на восемь часов позже нас, – сказал он. – У нас здесь день уже кончается…
– Плохие новости с утра заменяют гимнастику – хорошо взбадривают, а двигаться не надо, – ответил Полк. – А что за новости?
– Я располагаю информацией, что Бастанян убит.
– Вы нашли тело?
– Нет, я думаю, что тело мы и не найдем. Убийцы, мне кажется, сожгли его… – сказал спокойно Ордынцев, будто сообщил о вязанке дров для камина, которые с осени продаются на каждом углу в Нью-Йорке.
– Вы представляете себе, зачем они его убили? Каковы мотивы?
– Я думаю, что сначала была чистая корысть. Они хотели наладить через Бастаняна торговлю ворованным антиквариатом. Но тут возникли личные разборки – по-русски так называют конфликты…
– Да, я знаю это слово, – заметил Полк.
– Они убили Бастаняна, чтобы отомстить одному из своих врагов-конкурентов. Он был постоянно связан с артдилером. Я пришлю вам подробную справку-схему, которая, по нашим представлениям, объясняет характер их взаимосвязей…
– Буду вам очень признателен… Кстати, мое начальство, похоже, не возражает, чтобы я поехал к вам, в Москву…
– А это будет прекрасно! – обрадовался Ордынцев. – Устроим вместе мозговой штурм!
– Не сомневаюсь, – засмеялся Полк. – Спинномозговую атаку. Я надеюсь в течение недели прояснить ситуацию с моими фигурантами. И подробно извещу вас. Держим связь!..
Полк поехал сначала в полицейское управление на Полис плаза, 1, – решил собрать досье для Ордынцева. Почти все детективы были в разгоне. Майк Конолли одиноко писал за своим столом какой-то рапорт. Обрадованно замахал Полку рукой, предложил огромное красное яблоко «рома». Полк присел к нему.
– Сегодня звонили из Москвы… Сказали, что Бастанян убит…
Конолли откинулся на спинку стула, покачал головой, безукоризненно аккуратный пробор качнулся, как стрелка метронома.
– А знаешь, меня это не удивляет, – эпически заметил Конолли. – Раз они не просили выкупа, их интерес был в чем-то другом. Я думаю, они его давно убили…
– Мне кажется, что их отсюда кто-то корректирует, – сказал Полк.
– Отсюда – в смысле из нашей «конторы»? – уточнил Майк.
– Из Нью-Йорка вообще и из «конторы» в частности…
– Вполне возможно, – согласился Майк. – У нас здесь «кенарей» как на Канарах…
Полк хотел предложить Конолли вдвоем еще раз съездить в галерею к Бастаняну, но в этот момент позвонил Джордан. Судя по репликам Конолли, тот вызвал его срочно куда-то в город.
– До вечера! – распрощались, разъединились, разбежались, разъехались по своим делам в огромном, померкшем от осенней непогоды городе.
Навстречу судьбе.
Полк зашел в осиротевшую галерею Бастаняна, где одиноко и бесплодно властвовала Ангел Мкртчан, будущая Макартур. Видимо, ей было так боязно и одиноко, что она явно обрадовалась приходу Полка:
– Я даже хотела вам позвонить, узнать, нет ли новостей о Левоне…
– Нет, Анжела, никаких новостей у меня пока нет…
Полк не хотел ей говорить, что Бастаняна убили. Это те новости, которые чем позже приходят, тем лучше. Отсутствие тела Бастаняна пока освобождало от юридических и житейских похоронных хлопот. Весть о его смерти никакой пользы принести не могла. А навредить – вполне возможно. В этом деле все было так зыбко и непонятно, что Полк, шаря в поисках смысла в полной темноте, инстинктивно воздерживался от поспешных слов и поступков.
В пустой галерее все так же пылились на стенах никому не нужные картинки, так же печально смотрела на него своими огромными коровьими глазами златоглавая немолодая девушка.
– Скажите, Анжела, за это время вы не получали какой-либо интересной корреспонденции? – спросил ее Полк. – Не спрашивал ли кто-нибудь мистера Бастаняна?
Анжела подумала неспешно, потом сказала:
