Слово «да» застряло у Лайзы в горле, она с трудом сглотнула.
– А вы наглец, сэр. Кто вам дал право издеваться надо мной?
– Простите еще раз, мисс Крэншоу, но издеваться я и не думал.
Она распрямила плечи.
– О чем же вы думали?
– Просто я кое-что вам привез.
– Что бы это могло быть? Вы же еще вчера никак не могли вспомнить меня.
Джек сунул руку в карман, потом бросил на Лайзу такой взгляд, что у нее мгновенно возникло ощущение, что сегодня утром она позабыла одеться. Теперь Лайза понимала, как чувствовала себя Ева, пока не нашла три фиговых листочка.
– Так что же, мистер Фэрчайлд? У вас есть что-нибудь для меня?
– Ничего, – ответил он, вынув пустую ладонь из кармана, – кроме вот этого.
Он шагнул вперед, его тень упала на лицо Лайзы. Глядя, в его сильное и решительное лицо, она запрокинула голову. Джек взял ее за руки и придвинул к себе легко, как перышко. Лайза ахнула, но он заглушил этот звук губами. Щеку Лайзы защекотали его колючие бакенбарды. Губы Джека напоминали твердый шелк, дыхание было благоуханным. От удовольствия Лайза растерялась. А она и забыла, что это такое! Застонав, она начала таять в его объятиях, прильнула к нему, втянула мускусный аромат и почувствовала, как в ее душе пробудился голод: еще, еще! Но это же безумие! Чистейшее безумие! Зато на мгновение она опять стала живой. Да, она ожила!
Джек вдруг отпрянул и нахмурился, словно уже успел раскаяться в своем поступке. Мгновением позже послышался глухой удар. Джек и Лайза обернулись одновременно и увидели, что Селия безвольно лежит на земле.
– О Господи, она лишилась чувств! – воскликнула Лайза и бросилась к сестре. – Бедняжка, это я довела ее!
– Приподнимите ей голову, – распорядился Джек, опускаясь на колено рядом с Селией.
Из-за деревьев послышался голос:
– Лайза! Лайза, ты где?
Лайза, которая держала на коленях голову сестры, в тревоге приподнялась и прищурилась, вглядываясь в даль.
– Мама идет!
Добродушная с виду, полнотелая дама поднималась вверх по холму к маленькому стрельбищу. Беспрестанно улыбаясь, она отводила со лба седеющую прядь и переводила дыхание. Заметив, что младшая дочь лежит на земле, она оторопела и в ужасе раскрыла глаза.
– Господи, что с ней?
– Селия в обмороке, мама.
– Что же нам делать? – Миссис Крэншоу присела рядом с Лайзой и растерянно уставилась на нее. – Лайза, что нам делать?
– Сначала отнесем ее домой, мама. Она… перегрелась на солнце. – Лайза украдкой переглянулась с Джеком. Только теперь ее мать заметила его.
– А вы кто? – озадаченно спросила миссис Крэншоу.
– Это мистер Фэрчайлд, мама. Он был так любезен, что остановился помочь мне. Вы не могли бы перенести Селию в дом, мистер Фэрчайлд?
– Разумеется. – Джек подхватил на руки бесчувственную девушку, прекрасно сознавая, что виновник ее обморока он сам. Как ни парадоксально, разрешив созданное им самим затруднение, в глазах миссис Крэншоу Джек мгновенно стал героем.
Сразу сообразив, к чему это может привести, Лайза поняла, что следующую стрелу придется пустить в грудь Джека Фэрчайлда. И немедленно, иначе он завладеет ее сердцем.
Глава 6
Пока дамы и слуги хлопотали вокруг Селии, Джек прохаживался по галерее Крэншоу-Парка. Чем объяснить мисс Крэншоу дерзкий поцелуй? Джек сам не понимал, что на него нашло. Но в тот момент собственный поступок казался ему совершенно естественным. Он собирался отдать Лайзе письмо, потом понял, что это слишком жестоко – давать смелой и сильной духом девушке понять, что ее тайна раскрыта. Но Джек считал своим долгом объяснить Лайзе: она заслуживает большего, лорд Баррингтон ей не пара. Между тем желание поцеловать ее хотя бы еще раз не утихало. Первым поцелуем он надеялся объясниться, но совсем забыл про мисс Селию. Да, для повесы он уже староват. Былое мастерство он растерял.
Пока он размышлял таким образом, лакеи подали чай: внесли треногий чайный столик, коробку с чайным листом, дорогой сервиз и блюдо со сдобными лепешками. Столик поставили в центре длинной гостиной, возле группы уютных кресел. Эта двухсветная комната напомнила Джеку старинные елизаветинские галереи – правда, окон здесь было не так много. Стены покрывали элегантные дубовые панели, в резных настенных канделябрах горели свечи, ноги Джека утопал» в пушистом алом турецком ковре. Погрузившись в раздумья, он переходил от одного портрета на стене к другому.
Впечатляющая коллекция полотен была здесь явно не к месту. Бартоломью Крэншоу происходил из купеческого сословия и сколотил состояние сам, поэтому никак не мог быть потомком древнего аристократического рода, вдруг примкнувшим к мещанам. Возможно, к знати принадлежала миссис Крэншоу, предположил Джек. Он не сомневался, что вскоре узнает всю фамильную историю.
– Вот вы где, дорогой мой! – послышался в глубине зала женский голос.
Джек обернулся и увидел спешащую к нему мать Лайзы. На ней был женственный и старомодный капот из персиковой тафты с рюшами у ворота. Белый чепчик с персиковыми лентами прикрывал элегантно уложенные светлые с проседью волосы. Пухлые щеки раскраснелись. Джек вдруг понял, что в молодости миссис Крэншоу красотой превосходила Лайзу. Небрежность в ней причудливо сочеталась с кокетством. Миссис Крэншоу простирала к гостю руки, приветствуя его как родного.
– Дорогой мой мистер Фэрчайлд! – дружески воскликнула она и пожала ему руки. – Как мне благодарить вас за спасение дочери?
– Боюсь, благодарить еще рано, миссис Крэншоу, – беспечно улыбнулся Джек и ответил на пожатие хозяйки дома. Миссис Крэншоу очень нравилась ему, хотя и проявляла странное равнодушие к судьбе Лайзы, что и подтвердила следующими словами:
– Напротив, сэр, Селия уже пришла в себя. Сейчас она сидит в постели и разговаривает с сестрой.
Джек вскинул бровь, едва удержавшись от замечания. Он хорошо представлял себе беседу двух юных девиц. «Клянусь, Селия, если мама узнает от тебя про поцелуй, больше ты от меня ни слова не услышишь!»
– Прошу простить мою неучтивость, мистер Фэрчайлд, – продолжала хозяйка. – Я до сих пор не знаю, кто вы и зачем прибыли в Крэншоу-Парк. Представьтесь, и я окажу вам достойный прием. Я Розалинда Крэншоу.
Ответить Джек не успел: в комнату вошла Лайза. Но это была уже не раскрасневшаяся, растрепанная девчонка, которую он встретил в глубине парка. С уложенными на затылке волосами, в скромном белом платье, она казалась свежей, как весенняя маргаритка. Простота платья подчеркивала поразительную красоту аметистово-синих глаз и нежно-розовых губ.
– Моя старшая дочь Лайза, мистер Фэрчайлд.
– Мы познакомились несколько лет назад в Лондоне, мэм, – сообщил Джек, не в силах отвести взгляд от Лайзы.
