Лукас жадно поцеловал ее. Она отвечала ему так, словно от этого зависела ее жизнь. Он возбуждал ее, упивался ею, и, наконец, насладившись, взглянул на нее с видом победителя.
– Кэро, мы сделали это. Мы смогли дойти до конца!
– Ты уверен, что мы получили одобрение? – Она повернулась, и глаза обоих остановились на портрете. – Я чувствую, Лукас, что его больше здесь нет. Баррет обрел покой, его душа покинула этот дом. Я читала в его дневнике, что проклятие будет действовать, пока в его честь не сделают что-то хорошее. Теперь, когда ты законный наследник Джермейн-Хауса, призрак Баррета может спокойно оставить это место. А его потомок будет счастлив!
– Но я еще не обрел это право, – напомнил ей Лукас, поворачиваясь и беря ее руки в свои. – Бабушка еще не признала меня.
– Она сделает это, я уверена! Лидия вовсе не такая жестокая, какой хочет казаться. С виду она чопорная, но в душе мягкая, как инжирный пудинг.
Он улыбнулся не без сарказма.
– У тебя тоже острый язычок, дорогая. – Он рассмеялся. – Не меняйся, Кэрол. Обещай мне.
– Обещаю. – Новый поцелуй был сладок и краток. Она с обожанием взглянула на Лукаса. – Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я заставляла тебя пройти через этот обряд?
Он разразился смехом.
– Как я могу не простить тебя? Никто еще не любил меня так, чтобы пытаться изгнать из меня дьявола.
– Я бы чувствовала свою полную глупость, – сказала она, между прочим поправляя его галстук, – если бы я не думала, что призрак причастен ко всем этим невероятным событиям. Вчера я узнала, что его не было. И задумалась…
– Кэро, никакого призрака не существовало. Я докажу тебе это.
Она надула губы.
– Я не хочу, чтобы ты доказал…
– Я должен. Только тогда мы действительно получим возможность жить спокойно. И именно об этом я собираюсь поговорить с Джорджем.
– Он и Пруденс ждут тебя в кабинете.
– Я хотел бы пригласить доктора Кавендиша и миссис Пламшоу. Должны же мы раз и навсегда закончить наши дела с Джорджем? – сказал он, предлагая ей руку.
Кэролайн кивнула и приняла ее, готовая услышать последний секрет Лукаса.
Лукас ждал, пока Кэролайн наливала чай каждому из присутствующих. Он наблюдал, как Теодор уселся на кушетку рядом с Амандой, и улыбнулся про себя. Воистину, несмотря на скверную погоду, в старых стенах Фаллингейта цвела любовь! Устрашающе ревел ветер, предрекая очередную грозу. Легкий дождь ударял в окна, но, вне всякого сомнения, эти редкие капли означали приближение ливня.
– Выкладывайте, что у вас там? – раздраженно произнес Джордж. – Я не расположен сегодня к пустой болтовне. Погода меняется, и я хотел бы вернутся в Джермейн-Хаус, пока не хлынул дождь. Дороги и так сплошное месиво. О чем вы хотите поговорить, Лукас?
Закончив разливать чай, Кэролайн присела рядом с мужем. Джордж стоял у камина, держа блюдце в одной руке и чашку в другой. Пруденс устроилась на маленьком диванчике и выглядела необычно притихшей. И Лукас понял почему: она буквально исходила слюной при виде аппетитных булочек, лежащих на сервировочном столике.
– Может быть, хотите перекусить, миссис Уэйнрайт? – вежливо поинтересовался он.
Пруденс с обиженным видом взмахнула ресницами.
– Я полагаю, что могу заставить себя и сделать приятное хозяйке. Я всегда учу своих девочек с благодарностью принимать гостеприимство, даже если обстоятельства не совсем располагают к этому.
Джордж жестко одернул ее:
– Миссис Уэйнрайт, как вы можете есть в такой момент?
Кэролайн тем не менее предложила ей блюдо с булочками и вернулась на свое место. Лукас приступил к заключительному акту их драмы.
– Я просил всех прийти сюда, чтобы сообщить вам то, что я недавно рассказал своей жене. Я узнал наконец свое настоящее имя.
– Настоящее имя? Не думал, что оно под вопросом, – усмехнулся Джордж, затем добавил с глумливой усмешкой: – Но полагаю, что человек вашего круга никогда не может быть уверен в своем происхождении.
– Что вы узнали, Лукас? – нетерпеливо перебил Теодор. Он и Аманда ловили каждое его слово.
– Оказывается, желание помочь сиротам глубокими корнями уходит в мое прошлое. Я сам был сиротой. Меня воспитал слуга, грум из Джермейн-Хауса. После смерти моей матери он подобрал меня и спас мне жизнь.
Сжав руки в кулаки, Аманда положила их на колени.
– Ваша мать служила у графини Джермейн?
Лукас обменялся улыбками с Кэролайн.
– Нет, Аманда. Моя мать была графиней Джермейн.
Пруденс, которая в этот момент откусила кусочек булочки, тут же поперхнулась. Ее лицо стало багровым, и она закашлялась, плюясь крошками на свое дорогое платье. Когда она снова смогла дышать, то прошипела:
– Л… леди Джермейн? Вы имеете в виду Лидию?
– Нет, жену ее сына, Элизабет, – холодно сказал Лукас. – Моя мать была женой четвертого графа Джермейн. Она умерла вскоре после смерти моего отца. Вдовствующая графиня – моя бабушка.
– Так, так, так! – воскликнул доктор своим гулким голосом. – А что я вам говорил? Я знал, старина, что наступит момент и я обнаружу что-то в этом роде. В вашем лице всегда чувствовалось нечто аристократическое!
Лукас не мог не улыбнуться, видя искреннюю радость доктора. Теодор больше заботился о месте Лукаса в высшем обществе, чем он сам. Он бы вообще не придал этому значения, если бы не судьба Кэролайн.
– Я верю, – продолжал Лукас, – что сделанное мной открытие положит конец вашему беспокойству по поводу нашего брака, мистер Уэйнрайт. Ваша сестра замужем за аристократом, и мы поженились в ее двадцатипятилетие. Это означает, что, согласно воле вашего отца, Фаллингейт переходит в ее владение.
– О Боже! – запричитала Пруденс, прижимая пухлые руки к груди. – Граф! Подумать только! Я должна немедленно сообщить девочкам!
– Миссис Уэйнрайт! – осадил жену Джордж. – Успокойтесь!
– Но, мистер Уэйнрайт, подумайте, что это означает для девочек! Выходит, они в родстве с голубой кровью! Только представьте, что будут говорить в салоне мадам Ларош.
– Говорить будут очень мало, так как без Фаллингейта у наших дочерей нет приданого.
– Но, мистер Уэйнрайт, у вас есть доход от фабрики.
– А вот с этим проблема, – перебил Лукас. Джордж повернулся к нему со злобным взглядом.
– Что вам известно о моей фабрике?
– Уверяю, вполне достаточно, – сказал Лукас с мягкой улыбкой. – Я становился все более подозрительным по поводу ваших намерений и обстоятельств, мистер Уэйнрайт, когда наблюдал, как озадачило вас мое присутствие, еще тогда, когда вы ничего обо мне не знали. Мне довелось на пикнике побеседовать с управляющим Кэролайн, мистером Доррисом. Он упомянул, между прочим, что один из его родственников потерял работу на вашей фабрике, потому что она на грани банкротства.
