Правда, Джорджина испытывала смущение и неловкость оттого, что не сразу распознала его поддразнивания за обедом, приняв их поначалу за чистую монету. Но ведь его мачеха когда-то убедила ее, что у него нет ни малейшего чувства юмора.
Его искреннее внимание к сестре тоже удивило ее. Джастин проявил достаточное терпение, чтобы заставить Лэни разговориться. Было видно, однако, что девушка не понимала его суховатый юмор. Наблюдая их вместе, Джорджина начинала понимать, что в их отчуждении была вина и Лэни.
Джорджине было приятно видеть, что он не поддался на нечестный прием, который Мелани переняла от своей матери, – заливаться слезами, если ей хотелось чего-то добиться. Такое поведение выводило из себя Джорджину точно так же, как и Джастина. Если женщина ведет себя как избалованное дитя, то она заслуживает, чтобы к ней относились соответствующим образом.
Хотя Джорджина долго не могла заснуть, наутро она поднялась очень рано.
Вчерашний неожиданный приезд Рэвенстона и его сестры не дал ей возможности сходить на то место, где она нашла череп игуанодонта. Волнуясь, не похозяйничал ли там кто-нибудь из местных жителей, она решила, невзирая на холодное утро, сходить туда сразу же после завтрака. Лэни встанет еще не скоро, она любила поспать подольше, а Рэвенстон наверняка встает поздно, как и его сестра. Джорджина успеет вернуться до того, как они спустятся к завтраку.
Интересно, удалось ли отцу убедить графа оставить Лэни в Пенфилде? Уверенная, что отец, всегда встававший рано, уже спустился к завтраку, она поспешила в столовую. Она застала его, стоящим у буфета с тарелкой в руках.
– Тебе удалось уговорить Рэвенстона оставить Лэни у нас? – спросила она, усаживаясь за стол. Виконт отошел от буфета и сел рядом с ней.
– Некоторого успеха я достиг. Мелани сегодня не уедет.
– О, папа, это замечательно! Спасибо.
– И лорд Рэвенстон тоже.
Джорджина, как раз наливавшая в этот момент кофе из красивого серебряного кофейника, подняла на него глаза.
– Что? – переспросила она, не поняв.
– Он останется здесь недели на две-три.
– На две-три недели? – Противоречивые чувства охватили Джорджину. Она пыталась убедить себя, что недовольна его присутствием, но тем не менее обрадовалась этой новости. – Папа, ты серьезно?
– Осторожнее, Джорджи! – воскликнул Пенфорд.
Она посмотрела вниз и обнаружила, что льет кофе в блюдце мимо чашки.
– Я совершенно серьезен, – уверил ее отец. – Рэвенстон тоже остается.
Джорджина взяла чистую чашку с блюдцем.
Теперь она внимательно следила, куда льет, хотя ее рука дрожала от волнения.
– Но ведь Рэвенстон презирает деревенскую жизнь.
– Неужели? – Отец помешивал сливки в своей чашке. – Что-то я этого не заметил, когда предложил ему остаться. Он моментально согласился.
– Но чего ради ты его пригласил?
– Я думаю, это единственный способ убедить его позволить Лэни жить у нас. Учитывая это, я решил, что ты не будешь возражать.
– Не могу представить себе, почему он согласился остаться.
На секунду лукавый огонек заплясал в глазах отца. Так бывало, когда он задумывал какую-то хитрую комбинацию. Интересно, что он замыслил сейчас?
– Он согласился, потому что должен удостовериться, что его сестре будет здесь хорошо. Будь ты на его месте, ты бы поступила так же.
– Будь я на его месте, я никогда бы так не относилась к своей сестре.
– Но тогда это еще важнее. Пусть поживет здесь немного и присмотрится к ней. Они практически не знают друг друга, и ты должна приложить все усилия, чтобы помочь им познакомиться получше. Рэвенстон показал вчера, что действительно заботится о ней. Думаю, если он лучше узнает Мелани, то полюбит ее и станет более внимательном к ней.
– Сомневаюсь. – Но, говоря это, Джорджина вспомнила вчерашние попытки графа разговорить Лэни. И она решила, что сделает все возможное, чтобы подружить их.
После завтрака она сразу же направилась к заброшенной каменоломне, месту своих палеонтологических изысканий.
Несколько минут быстрой ходьбы, и она обогнула холм и вышла на тропу, ведущую к узкой долине. Ее цель, подковообразная впадина в склоне холма, была прямо перед ней. На дне выемки из груды камней слегка виднелся деревянный ящик.
Внимательно осмотревшись, Джорджина убедилась, что никто не появлялся здесь со времени ее последнего посещения. Все было так, как она оставила, даже дикий овес и осока, растущие на дне карьера, не были примяты.
Она шла сюда с намерением убедиться, все ли в порядке, но на всякий, случай надела под юбку мужские панталоны, в которых обычно производила раскопки. И вот теперь, когда она уже была здесь, Джорджина не удержалась от искушения посмотреть, не найдется ли поблизости еще каких-нибудь окаменелостей.
Она сняла юбку и осталась в черных брюках. Наклонившись, она открыла крышку деревянного ящика с инструментами и вытащила кирку.
– Очень удачный наряд, мисс Пенфорд.
Джорджина, уверенная, что находится в полном одиночестве, вздрогнула, услышав позади голос Рэвенстона.
Сообразив, что в ее теперешнем положении ему лучше всего виден ее зад, обтянутый брюками, она резко выпрямилась и выронила кирку. Та упала на землю с глухим стуком.
Обернувшись, девушка увидела Рэвенстона, устремившего взгляд на ее бедра. Усмехнувшись, он широко улыбнулся ей.
– И очень соблазнительный.
Джорджина покраснела под его пристальным взглядом, а сердце ее бешено забилось. Его черные кудри растрепались, и это придавало ему задорный вид.
– Как вы здесь очутились? – спросила она, удивленная, что Джастин сумел подойти так тихо. Она не слышала ни единого звука, пока он сам не выдал свое присутствие.
– Так же, как и вы, пешком.
– Я удивлена, что вы так рано поднялись с постели.
Рэвенстон усмехнулся.
– Я не так ленив, как вы, должно быть, думаете. В деревне я всегда встаю рано. Я спускался к завтраку, когда увидел, как вы выходите из дома, и решил пойти следом.
– Если бы я желала вашего общества, лорд Рэвенстон, я бы вас пригласила.
Он засмеялся, и она поймала себя на мысли, что ей приятно слышать его смех.
– Именно поэтому я и не выдавал до сих пор своего присутствия. – Он внимательно изучал подковообразные стены каменоломни. – Я хотел посмотреть, где вы нашли кости игуанодонта.
– Теперь вы это видите.
Его густые черные брови взметнулись вверх в ответ на ее задиристый тон, и он улыбнулся.
– И теперь я могу идти? О нет, вы от меня так просто не отделаетесь.
