– Никого... – Она растерянно умолкла, посмотрев на рассвирепевшее выражение его лица.
– Интересно знать, почему вы не попросили меня поучаствовать?
Она не могла признаться, что именно он и был причиной этого эксперимента.
Не дождавшись от нее ответа, Джастин решительно сказал:
– Не важно. Я буду добровольцем. – Он взял у нее из рук подсвечник и поставил его на комод. – Я буду счастлив служить вам в научных целях. – Он незамедлительно взялся за дело, и губы его впились в ее рот жадным поцелуем, который вызвал у нее приступ головокружения. Ее ноги подгибались, и она была в душе благодарна Джастину за то, что он так крепко ее держит.
Когда он наконец оторвался от ее губ, его глаза горели страстным огнем. Джорджина поняла, что он вполне разделяет ее чувства.
– И каково это по сравнению с поцелуем Роджера? – с яростью произнес он.
«Как настоящий бриллиант по сравнению со стекляшкой», – подумала она.
Не услышав ответа, Джастин взял ее лицо в свои руки, большими пальцами легонько поглаживая щеки. Он опять поцеловал ее, теперь уже более нежно, понуждая ее губы отвечать ему. И она отвечала. Как и каждая частица ее тела. Она вернула его поцелуй с такой же страстью. Внутри ее нарастало чувственное возбуждение. Руки Джастина скользнули ниже, но она, поглощенная поцелуем, этого даже не заметила. Когда он оторвался от нее, она застонала, протестуя. Затем она застонала опять, но уже от удовольствия, потому что его губы двинулись по ее шее вниз, к глубокому декольте.
Но Джастин не остановился на этом. Его горячая ладонь обхватила ее грудь снизу и чуть приподняла, а рот сомкнулся на розовом соске. Джорджина с опозданием поняла, что он распустил ее корсет. Пока он нежно ласкал ее грудь, все ее тело охватил огонь желания, а с губ сорвался стон блаженства. Джастин поднял голову.
– Не останавливайтесь, – шептала она. – Я чувствую себя так... так... – Джорджина не могла подобрать слово, точно передающее уносящий ее вихрь ощущений.
Его прикосновения заставляли ее трепетать от удовольствия. Он коснулся ртом другого ее соска, продолжая рукой поглаживать грудь. Джорджина дрожала от возбуждения, но ее корсет больно впился в бока, напоминая ей, что она так и не успела его снять.
– Пожалуйста, – прошептала она, – расшнуруйте корсет. Он причиняет мне боль.
Джастин с трудом оторвался от нее, а она повернулась спиной, чтобы ему было удобнее. Но вместо этого он развернул ее опять лицом к себе. Его темные глаза мерцали в пламени свечи.
– Джина, мы должны немедленно прекратить это безумие, – сказал он, чувствуя, что теряет контроль над собой.
– Почему? – спросила она, задыхаясь и глядя на него с таким счастливым выражением на лице, что у него тоже перехватило дыхание.
Плохо понимая, что делает, он сорвал шейный платок и расстегнул верхние пуговицы рубашки, судорожно вдыхая в себя исходящий от нее сладкий аромат гардении.
– Потому что если мы этого не сделаем, я не смогу сдержаться... я хочу тебя...
Ее глаза широко раскрылись.
– Правда?
– Правда!
Взяв его лицо в ладони, она улыбнулась той удивительной улыбкой, которая заставила его забыть даже собственное имя, не говоря уже о рассудке. Ее сияющие глаза прямо встретили его взгляд.
– Давай не будем останавливаться, Джастин. Я хочу, чтобы ты любил меня.
Он тоже хотел этого больше всего на свете. После такой просьбы как мог он не согласиться?
Она желала его, он тоже стремился к ней, стремился ощутить ее нежное, сладкое тело в единении со своим собственным.
Джастин почувствовал себя опять семнадцатилетним юнцом. В его голове пронеслась мысль, что с его стороны будет полным безумием принять такое предложение. Цена, которую он заплатит за эту ночь, будет намного выше, чем то короткое удовольствие, которое он получит.
Но не все ли равно, что будет потом. Сейчас он страстно хотел ее, и это было самое главное. Он испытывал безумное желание, и все остальное отступало на задний план.
И потом, если он откажется, то где гарантия, что она не попросит Роджера Чедвика провести с ней очередной «эксперимент»?
Эта неприятная мысль заставила его забыть про голос рассудка, но он все-таки спросил:
– Ты твердо решила, Джина?
Улыбаясь, она кивнула.
Да, она решила твердо и твердо знала, что она любит этого человека так, как никогда не будет любить никого другого. Ее душа и тело стремились к нему. Она хотела испытать то неизведанное наслаждение, о котором говорила Нэнси Уайлд. Она хотела в полной мере пережить те чувства, которые Джастин пробуждал в ней. Но больше всего она хотела доказать ему, что любовь – это не мираж. Она хотела завоевать его сердце так же, как он завоевал ее.
У нее перехватило дыхание, когда Джастин прижал ее к своему сильному большому телу, и она почувствовала грудью мягкую ткань его рубашки. Его губы припали к ее губам с такой страстью, что в ней вспыхнуло ответное пламя. Она так же пылко ответила на его поцелуй, с нетерпением и боязнью ожидая, что последует дальше.
Джастин снял с нее корсет и отбросил его в сторону. Джорджина, освободившись от ненавистного корсета, вздохнула с облегчением.
Он спустил с ее плеч платье, отступил на шаг и жадно стал разглядывать ее обнаженную грудь. Джорджина почувствовала, как под его взглядом заливается горячим румянцем. Никогда еще ни один мужчина не видел ее раздетой. Смущенная, она подняла руки, чтобы прикрыться, но он схватил ее за запястья. Не отводя восхищенного взгляда, он прошептал:
– Не старайся спрятать от меня такую красоту, дорогая.
Борясь со смущением, она посмотрела на него с вызовом. Огонь и восхищение в его темных глазах изумили ее.
Заметив это, Джастин улыбнулся.
– Как ты красива! – глухо прозвучал его голос.
Его комплимент помог ей забыть про смущение и почувствовать себя увереннее. Джастин наклонился и опять взял ее сосок губами. Вспышка удовольствия пронзила ее, словно молния. Странное томление, скрытое глубоко внутри ее, стало болезненным.
Пока его губы и язык ласкали ее грудь, его горячие руки, такие сильные, но при этом такие нежные, изучали ее тело, наполняя его таким трепетом, что она невольно застонала. Джастин поднял голову и посмотрел на нее. Его понимающая улыбка заставила ее опять вспыхнуть. Смущенная, она опустила голову, и ее взгляд упал на курчавые черные волосы, видневшиеся из-под расстегнутой рубашки.
Джорджине захотелось увидеть его так же, как он видел ее. Она расстегнула оставшиеся пуговицы и распахнула его сорочку... и не могла удержаться, чтобы не провести пальцами по густым волосам на мускулистой груди. Кончики ее пальцев с удовольствием ощутили контраст между силой его мускулов и мягкостью волос.
