– Он сказал, что голоса, которые он слышит, когда остается один, рассказали ему об этом. Он говорит, что эти голоса велели ему изгнать дьявола и его отродье из дома Доддов. Боюсь, что, пытаясь это сделать, он забьет ребенка до смерти.
– Возможно, теперь вы поймете, почему я борюсь за права замужних женщин, – сказал Джастину Пенфорд.
Да, теперь Джастин это понимал.
Священник вздохнул.
– Я не делился своими опасениями с матерью мальчика. Вы тоже не должны ничего говорить в ее присутствии. Она и так несчастна.
– Вам ничего не приходит в голову, что я мог бы предпринять, чтобы спасти своего маленького племянника?
Если и приходило, то все это было незаконно. Джастин сидел лицом к книжному встроенному шкафу и рассеянно глядел на ряды книг в кожаных переплетах. Наконец он сказал:
– Мне нужно хорошенько все обдумать. Я уверен, что должен существовать какой-нибудь выход. – Да, он обязательно что-нибудь придумает. Он не позволит безумцу мучить невинных детей.
– Я молю Бога, чтобы вы помогли нам, – сказал мистер Моран. – Но я прошу вас действовать быстро. Промедление может стоить им жизни. Мое сердце разрывается, когда я вижу этих бедных перепуганных детишек, жмущихся по углам в этом мрачном, неуютном доме.
Пенфорд презрительно фыркнул.
– Этого уродливого старого дома уже достаточно, чтобы напугать ребенка, даже не имея сумасшедшего отца.
– Когда он был построен? – спросил Джастин.
– Давно, во времена Тюдоров, – ответил мистер Моран. – Один старик в Камбердейле уверяет, что в доме есть какой-то тайный ход, который построили в те времена католики, ожидая, что им придется спасаться.
– И вы ему верите? – спросил Джастин скептически, чтобы скрыть свой интерес к этому замечанию.
Моран пожал плечами.
– Ну, не знаю. Старому Эйбу уже за девяносто, и он часто путается в своих словах.
– Кто хозяйничает в Камбердейле, мистер Моран? – спросил Джастин.
– Себастьян Додд, – устало ответил тот.
– Вы можете пострадать, помогая его жене, – заметил Джастин.
– Да, – согласился священник, – но моя совесть не позволяет мне стоять в стороне, ничего не предпринимая.
Джастин одобрительно кивнул.
– Вы достойный человек, сэр.
«И я сделаю все возможное, чтобы риск, на который вы идете, не был напрасным», – добавил он про себя.
Мистер Моран отклонил приглашение Джорджины пообедать в Пенфилде, уверяя, что ему необходимо вернуться в свой приход немедленно. Когда он уезжал, она еще раз поблагодарила его за то, что он привез к ним ее тетку. Затем Джина поднялась к себе переодеться.
Обед прошел на удивление тихо, несмотря на все усилия Джорджины поддерживать легкий, оживленный разговор. Бедная тетя Маргарет выглядела измученной, несмотря на отдых, и была погружена в свои собственные мысли. Только Лани активно старалась помочь Джорджине поддерживать беседу, но даже их оживленное обсуждение теорий Лайела не могло вывести Джастина из задумчивости.
После обеда он отклонил предложение Джорджины пойти вместе со всеми в библиотеку.
– Я должен написать письмо своему брату Генри по срочному делу, – сказал он ей. – Я не могу это откладывать.
– Но почту забирают не раньше девяти утра, – возразила она ему.
– Я не могу ждать до девяти. Я пошлю моего конюха с письмом прямо на рассвете.
В библиотеке разговор шел так же вяло, как и за обедом. Когда отец попросил Джорджину поиграть на арфе, она с радостью согласилась.
Музицируя, она то и дело бросала взгляд на дверь, надеясь, что Джастин вот-вот появится. Стрелки часов на камине медленно двигались по кругу, пора было расходиться.
Джорджина играла уже последнюю пьесу, когда, подняв глаза, увидела Джастина, стоящего в дверях с конвертом в руке. Должно быть, ему пришлось очень о многом написать своему брату.
Без единого слова Джастин повернулся и вышел.
Закончив играть, Джорджина встала и, выслушав похвалы, пожелала отцу и Лэни спокойной ночи. Под руку со своей тетушкой, они поднялись наверх.
– Моя дорогая, твоя игра всегда успокаивает меня, – сказала Маргарет, дойдя до дверей своей комнаты. – Пожалуйста, если ты не слишком устала, побудь со мной немного.
Джастин протянул пухлый конверт своему конюху.
– Доставь это моему брату в Вудхэвен. Отправляйся на рассвете и скачи как можно скорее. – Он вытащил кожаный кошелек из кармана. – Меняй лошадей так часто, как понадобится. – Да, он задал Генри большую работу, а времени в их распоряжении оставалось слишком мало.
– Слушаюсь, милорд. Ваш брат получит его уже вечером следующего дня.
Отпустив конюха, Джастин направился в библиотеку. К его разочарованию, в комнате никого не оказалось. Он прошел к лестнице.
Поднявшись на второй этаж, он увидел, как Джина провожает свою тетку. Джастин зашел в спальню Джины и стал ждать.
Прошло почти полчаса, прежде чем наконец открылась дверь и Джорджина вошла к себе. Даже при тусклом пламени свечи было видно, что глаза ее полны слез. Джастин никогда прежде не видел, чтобы Джина плакала. Она всегда казалась такой сильной и жизнерадостной. Охваченный беспокойством, он вскочил и бросился к ней.
– Что случилось? – Он ласково взял ее за плечи. – Почему ты плачешь?
Она отрицательно покачала головой и заплакала еще горше.
Обычно Джастин терпеть не мог женских слез, но сейчас это его глубоко тронуло. Они были искренними, не рассчитанными на то, чтобы как-то воздействовать на другого человека.
Он обнял Джину, склоняя ее голову к своему плечу, успокаивая ее почти так же, как сестру в тот вечер в гостиной.
– У меня разрывается сердце, – всхлипывала Джина, – глядя на то, как страдает бедная тетя Маргарет! Она обожает своих детей и живет в постоянном страхе, что ее муж в припадке бешенства искалечит их или убьет. Я готова на все, когда смотрю на ее мучения.
Страхи миссис Додд были вполне обоснованны, но Джастин не стал говорить об этом. Надо было что-то делать с ее сумасшедшим мужем, и он уже наметил план действий.
– Не знаю, как тетя это выносит! Если бы это были мои дети, я бы не выдержала, – Джина подняла глаза на Джастина, слезы струились по ее щекам. – Ты теперь видишь, почему я отказываюсь выходить замуж. Пример тети Маргарет – слишком веский аргумент.
Обнимая ее одной рукой, Джастин приподнял ее подбородок и заглянул в заплаканные глаза.
– Надеюсь, маленькая оса, ты не думаешь, что я мог бы так же жестоко вести себя со своей женой или детьми?
