— Она права, — сказал Перри, обращаясь к приятелям. — Хью, скачи за доктором, и пусть он встретит нас в замке. Кокем, ты останешься здесь с этими людьми. Охраняй их, пока мы не пришлем кого-нибудь за ними. А я сяду за кучера и погоню дилижанс в замок. Мы повезем Гарета к герцогу, — помрачнев, добавил он.
— Послушайте, — вмешался старый пассажир, сердито хватая Перри за рукав. — Ему не нужен герцог. Ему, черт возьми, нужен врач!
Но Перри лишь усмехнулся и приподнял бровь.
— Как? Выходит, вы не знаете, кто такой ваш благородный спаситель?
В глазах Перри появился озорной блеск. Не обращая внимания на сердитый взгляд, которым одарил его раненый приятель, Перри театрально взмахнул рукой и произнес:
— Позвольте представить вам лорда Гарета де Монфора, предводителя печально известной компании шалопаев, третьего сына четвертого герцога Блэкхитского, а также ставшего позором семьи брата ныне здравствующего пятого герцога Люсьена. А теперь, — перестав паясничать, сказал Перри, — будьте предельно осторожны. Я, например, не имею ни малейшего желания держать ответ перед его светлостью, если с Гаретом что-нибудь случится.
Кто-то изумленно присвистнул.
Лорд Гарет де Монфор еле слышно выругался.
А Джульет Пэйдж побелела, как известняк под ее ногами.
Их благородный спаситель был не просто братом герцога.
Он был братом ее Чарльза, а также… приходился дядюшкой ее маленькой дочери.
Глава 3
Пока пассажиры спорили с друзьями Гарета о том, куда его везти, Джульет встала и отошла в сторонку, чтобы прийти в себя от потрясения.
Она провела ладонями по вспыхнувшим щекам. «Господи! Это, должно быть, брат Чарльза! Он так похож на него… как я сразу не догадалась?»
Она сделала несколько глубоких вдохов и на мгновение закрыла глаза, моля Бога дать ей силы. Потом она вернулась к остальным, взяла на руки Шарлотту и отыскала в кожаном мешке разбойника миниатюру Чарльза.
Перри, взяв ее под руку, настоял на том, чтобы она поехала в дилижансе вместе с Гаретом.
Закутав Шарлотту в одеяло, Джульет пристроила ее в углу на заднем сиденье и уселась рядом. Друзья Гарета внесли его и положили на сиденье так, чтобы его голова и плечи лежали у нее на коленях. Никто не заметил, что у нее дрожат руки. И не только руки, а все тело. Дверцу дилижанса закрыли. Перри взобрался на козлы, испустил громкий клич, щелкнул кнутом, и дилижанс тронулся, оставив позади встревоженных пассажиров.
Брат Чарльза.
Она ощущала тяжесть его головы у себя на коленях, видела, что он смотрит на нее неподвижными от боли глазами, но отвела взгляд, потому что говорить пока не могла. Прислонившись щекой к холодному стеклу, она вернулась мыслями в прошлое… в тот холодный зимний день в Бостоне, когда она впервые увидела капитана лорда Чарльза де Монфора.
Он был воплощением всего, о чем может мечтать любая молодая женщина.
Воспоминания не потускнели от времени. Она помнила все так же отчетливо, как будто это произошло вчера.
В то утро она осталась в лавке отчима за хозяйку и собиралась развести огонь в печурке, потому что на улице было морозно. День был как день, похожий на все остальные за последнее время: на оконных стеклах морозные узоры, два-три покупателя, у которых еще остались деньги, бродят вдоль полок, выбирая товары. И тут она услышала звонкий цокот копыт по обледеневшей булыжной мостовой, отрывистые команды.
За окном промелькнуло что-то красное. Бросив в печурку последнее полено, Джульет подбежала к окну и протерла ладонью замерзшее стекло. И тут она увидела его.
Он сидел верхом на коне, полы его мундира лежали на мощном крупе животного, белокурые волосы перетянуты сзади черной лентой, на голове треуголка — офицер королевской армии, умелый, бравый, производящий смотр своих войск на городской площади Бостона.
У нее затрепетало сердце. До сих пор она думала, что красивый мужчина в военном мундире — это всего лишь красивый мужчина в военном мундире. Но этот был не похож на всех прочих. Его мундир выделялся на свежевыпавшем снегу, словно красная мантия кардинала, и даже на расстоянии примерно тридцати футов она видела, что он хорошо воспитан, безупречен и вообще необыкновенный человек. Спина прямая, руки в перчатках уверенно держат поводья — твердо, но ласково. Человек, к которому не пристает никакая грязь, человек, неспособный совершать недостойные поступки. От блистающих белизной бриджей и сабли на бедре до зеркального блеска сапог он был джентльменом. Божеством. Ей было совершенно безразлично, солдат он или полковник. Ей было безразлично все. Она влюбилась. Влюбилась с первого взгляда…
— Только подумайте, войска устраивают парад прямо на нашей городской площади, как будто они здесь хозяева! Самодовольные индюки! Чурбаны неотесанные! — возмущался старый вдовец Мердок, один из их покупателей, который сразу же заметил, что привлекло внимание Джульет. — Джульет? Мне нужно полдюжины яиц. Да смотри, чтобы были темные, а не белые, как в прошлый раз!
И без трещин! Джульет! Ты меня слышишь?
Дилижанс проскочил колдобину, грубо вернув Джульет к реальности. Она снова закрыла глаза, пытаясь удержать милое сердцу воспоминание, но оно — увы! — ускользнуло, и она снова была в Англии, за три тысячи миль от дома, от воспоминаний, от Бостона, охваченного войной.
Три тысячи миль отделяли ее теперь от братской могилы близ Конкорда, где она оставила одну красную розу, которую, наверное, давно сдуло ветром.
Она смотрела в ночную тьму, и глаза жгли невыплаканные слезы. Сходство Гарета с ее возлюбленным Чарльзом пробудило все эти воспоминания, которые Джульет спрятала в самом дальнем уголке души после того ужасного дня в апреле прошлого года. Тяжелая голова Гарета лежала на сгибе ее руки, и его бледное лицо едва виднелось в мрачной полутьме дилижанса. Ей следовало бы давно догадаться. У братьев были одинаковые мечтательные глаза, одинаковая манера улыбаться, тот же овал лица, одинаковые рост, телосложение, осанка. Только цвет волос был разный. У Чарльза волосы были золотисто-белокурые, тогда как у его младшего брата — значительно темнее.
Дилижанс снова преодолел ухаб, и она услышала, как раненый судорожно втянул воздух от боли. Джульет осторожно положила руку на его грудь, чтобы хоть как-то уберечь от тряски. Его кровь, теплая и липкая, пропитала насквозь лиф платья и сужающийся книзу мысок корсажа. Глаза его были закрыты, но ей казалось, что он в сознании. Джульет очень хотелось поговорить с ним, расспросить о Чарльзе, сказать, кто она такая и кем приходится ему Шарлотта. Но она ничего не сказала, считая себя не вправе навязываться человеку, который, возможно, умирает. Она лишь нащупала в темноте его руку и взяла в свою, желая дать ему почувствовать, что он не один.
Его пальцы сразу же сжались на ее руке, и у нее защипало глаза от слез.
