Мария шла, глядя на пену прибоя, слушая глухой рокот волн и шуршание гальки. Какие тоскливые звуки… Одна из волн, зеленая под шапкой пены, лизнула ее мокасины и откатилась обратно в море.
Сэм вернулся к ней…
Вернулся, как и обещал когда-то…
О Господи!.. Мария подняла глаза к серому небу и воскликнула:
– Сэм! О, Сэм, прости, что я сомневалась в тебе!
Черный Сэм Беллами направлялся в Провинстаун не для того, чтобы грабить и убивать. Он возвращался, чтобы жениться на ней.
Мария снова разрыдалась. Ганнер бежал с ней рядом и пытался лизнуть ее руку. Она зашагала быстрее и все дальше уходила от людей. «Стервятники, слетевшиеся на падаль, – с горечью думала Мария. – Воры. Грабители могил. Осквернители могилы «Уэсли»… его могилы».
Она прошла уже более мили, как что-то яркое, что-то присыпанное песком привлекло ее внимание. Мария пошла еще быстрее. Остановившись, наклонилась. Оказалось – бархат винного цвета, рукав.
Опустившись на колени, Мария принялась разгребать песок… Да, так и есть: еще одно тело, погребенное под обломками и песком. Она поднялась, не желая прикасаться к мертвецу.
А что, если…
Красивый бархат, тонкие кружева на запястьях…
– Нет! – закричала Мария, но ее пальцы уже разгребали песок.
Задыхаясь от волнения, она отбрасывала в сторону обломки и обрывки парусины. Наконец увидела черные волосы. Черные волосы и бородатое лицо…
Лицо Сэма Беллами.
Глава 10
У моря
Над бездыханным мною она склонилась в горе;
Лампада роняла капли мне на бледное чело,
Она сцеловывала все, что натекло,
Шепча слова любви, и жалости, и муки
И, вне себя от чувств, заламывая руки.
Томсон
Мария замерла, оцепенела. Минута проходила за минутой, а она все смотрела на бледное лицо, припорошенное песком. Наконец, прикрыв глаза, глубоко вздохнула. Нет, этот человек не мог быть Сэмом Беллами. Этот слишком уж загорелый, почти коричневый. А спутанные волосы – они гораздо длиннее, гуще и чернее, чем у Сэма. К тому же у Сэма не было бороды. Нет, перед ней другой человек.
Но этот прямой нос и длинные ресницы, эти чувственные губы… Мария поняла, что бесполезно отрицать очевидное. Это действительно был он, Сэм Беллами.
Дрожащей рукой Мария коснулась его холодных, побелевших губ, провела пальцем по бороде и усам. О Сэм… Никогда уже эти губы не будут шептать ее имя, никогда не будут целовать ее. И никогда не взглянут на нее его смеющиеся черные глаза…
– Сэ-эм! – Из горла Марии вырвался отчаянный крик, и слезы потоками заструились по ее щекам.
Мария с трудом приподняла плечи Сэма, чтобы уложить его себе на колени. И тут голова его запрокинулась, и она увидела у него на шее золотую цепочку, а на ней что-то серебряное и блестящее, похожее на монету.
Испанское серебро…
– О Господи! – Мария с отчаянным криком прижалась лицом к его груди и вдруг утихла, замерла…
Ей почудилось, что она уловила слабое сердцебиение. Да, сомнений быть не могло: сердце билось слабо, но ровно.
Сэм был жив! Жив!
Она приложила ладонь к его запястью и замерла на несколько мгновений! Пульс прощупывался – последние сомнения исчезли.
– О Господи, спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо… – снова и снова повторяла Мария, целуя холодную, безжизненную руку.
Слезы струились по ее щекам и капали на лицо Сэма. Мария прижала его руку к груди, она боготворила эту руку, каждый волосок на ней, каждую жилку. Сэм жив. Он с ней. После стольких месяцев разлуки он вернулся к ней.
Мария подняла с песка одеяла и укрыла ими плечи и спину Сэма. Затем крепко прижала его к своей груди, стараясь согреть. Она осторожно сдувала с его лица песчинки и вдруг услышала за спиной голоса. Повернув голову, увидела две мужские фигуры.
Судья Доун и Тим. Они направлялись к ней.
– Господи, нет, – прошептала Мария, еще крепче прижимая к себе Сэма.
И что же теперь делать? Что она сможет сделать? Если Доун узнает, что Сэм жив, он с радостью устроит над ним показательный суд, а потом непременно вздернет на виселице. А если подумает, что Сэм мертв, может похоронить его заживо. Мария лихорадочно искала выход…
– Прости меня, любимый, – прошептала она, осторожно укладывая Сэма на песок и прикрывая одеялом его лицо.
Мария похолодела, внезапно осознав, что закрыла Сэма одеялом, словно саваном. Она стала молить Бога, чтобы это не было дурным предзнаменованием. Может, ей лучше отойти и отвлечь на себя внимание мужчин? Или остаться и попытаться защитить любимого?
Она осталась.
Когда судья с Тимом подошли к ней, Мария являла собой картину безутешного горя: слезы заливали ее лицо, волосы рассыпались по песку.
– Перестань распускать сопли, ведьма! – прогремел над ее головой голос судьи Доуна. – Ты действуешь мне на нервы. Посмотри на себя! Ты выплакала все слезы из-за каких-то мерзавцев, получивших по заслугам. Можно подумать, что ты потеряла… – Он уставился на одеяло. – Ну-ка, ну-ка, кто это там?
– Оставь ее в покое, Джо, – вмешался Тим. – И так ясно, кто там.
– Думаю, что стоит взглянуть на негодяя, который все это устроил, – проговорил Доун, срывая одеяло с неподвижного тела.
Мария замерла. «Господи, пожалуйста, Господи…» – беззвучно шептала она. Но судья Доун, усмехнувшись, тотчас же прикрыл одеялом лицо пирата.
– И ты оплакиваешь его? Оплакиваешь дьявола? – Он недоверчиво покачал головой. – Тогда ты и в самом деле ведьма. Мария Холлет, я к тебе обращаюсь! – Судья пнул Сэма в бок носком ботинка и, наклонившись, схватил его за руку. – Ну-ка, Тим, помоги мне тащить его. Он всего-навсего пират, пусть даже и капитан. Поэтому его следует закопать вместе со всеми остальными в общей могиле.
– Нет! – закричала Мария, бросившись на судью, словно разъяренная кошка.
Доун отшатнулся и выпустил руку Сэма.
– Не смейте трогать его! – кричала Мария, заслоняя тело Сэма. – Если вы только посмеете прикоснуться к нему, я выцарапаю вам глаза и брошу их чайкам! Вы слышите меня?
Взглянув на Сэма, Доун отступил. Он в страхе смотрел на Марию.
– Попробуй дотронуться до него, судья, и я… я заколдую тебя так, что ты состаришься раньше времени! Ну что же ты стоишь? Давай!.. Но только запомни: все твои зубы выпадут, лицо сморщится, словно гнилое яблоко, а твои ноги поразит подагра, если ты…
– Хватит! – рявкнул судья, попятившись. – Я ведь просто хотел устроить ему достойные похороны. Ты должна благодарить меня за это. Что ж, если он тебе нужен, забирай его! Мне нет до него дела. Вот только…
