— Но ведь убийство произошло, — попробовала возразить Лариса, — или сейчас смерть человека ничего не значит?
— Помнишь Булгакова? «Мастера и Маргариту»? Тот эпизод, где литераторы в ресторане узнают, что Берлиоза больше нет в живых. Цитату привести? — буркнул полковник.
— Не надо, я вспомнила, — прошептала Лариса. — «Он умер, но ведь мы-то живы! Не пропадать же в самом деле каким-то там котлетам». Дословно уже не помню. Да-а, равнодушные сейчас люди пошли.
— Точно, Котова, прямо как мы. Так вот, это Кочкин показал, что ты к банке не прикасалась и что вообще эту «чесночинку» притащил Робин-Бобин.
— Прости, кто притащил?
— Робин-Бобин, ты что, не помнишь его?
Лариса нахмурила лоб, вспоминая тот ужасный день съемок. Точно, когда она закончила готовить суп, в кадр влез симпатичный толстячок, сказал, что все очень вкусно, и убежал. Больше она его не видела.
— А кто такой, этот Робин-Бобин? — спросила Лариса.
— Представь себе, никто не знает! Актер, который обычно исполнял эту роль, в тот день болел, а этого типа никто не знал, так как Робин-Бобин появился уже загримированным. Помнишь, какие у него были усищи? Я-то сам не знаю, не видел, но тут в протоколе зафиксировано.
— Усы, румяна, накладные пухлые щеки, парик, колпак поварской, — стала перечислять Лариса, — а еще фартук и большая ложка.
— Висяк, — безнадежно вздохнул Карташов, — иди ищи теперь этого Робина-Бобина! Что у нас есть? Описание вещей, а не человека. Ужас!
— Да, плохо, — рассеянно согласилась Лариса. — Только я не поняла, каким образом мои отпечатки…
— Знаешь, Лариса, — голос полковника посерьезнел, — я думаю, здесь была фальсификация отчетности. Кто-то из наших экспертов подделал акты экспертизы, сняв твои отпечатки с другого предмета. Вот только зачем? Помнишь, ты однажды проходила свидетелем по одному делу, у тебя также брали отпечатки пальцев. Я пересмотрел дело из архива, и два документа подшиты не в том порядке, в котором должны бы быть.
— То есть их кто-то брал?
— Да, вот только я не знаю — кто! Архивариус у нас старенький, зачастую забывает взять расписку.
— Но зачем кому-то совершать такие усилия? — спросила Лариса.
— Чтобы отвести от себя подозрения, вот зачем! Хотя бы на время. И пленку с этой же целью утопили. На ней же ничего не было, но могло и быть! Как видишь, эта идея сработала. Знать бы еще, кто этот умник! — возмущенно сказал Карташов.
— Из-под земли его достану! — пообещала Лариса. — Найду гада обязательно!
— Да и я тоже постараюсь, — хмуро сказал Карташов.
* * *
Закончив разговор с Карташовым, Лариса приготовила себе чашку кофе, открыла лежащий на столе каталог косметической компании, распространяющей свою продукцию сетевым образом, и принялась разрисовывать симпатичные мордашки моделей. Это нехитрое и не требующее умственных затрат занятие обычно помогало ей привести мысли в порядок.
Когда две девушки на странице с рекламой шампуня приобрели угрожающий вид небритых пираток с ярко выраженными стоматологическими проблемами (Лариса пририсовала им клыки) и кошмарной лопоухостью, выполненной к тому же с большой художественной точностью, Лариса сделала первый вывод.
Нашло объяснение загадочное «неотравление» техника-осветителя, который, если верить словам Муси, съел тарелку супа, в котором уже находился яд. Осветитель просто болен сифилисом, что, как ни парадоксально, спасло ему жизнь! Говорят же иногда, что зараза к заразе не липнет. Вот и не прилипла, даже наоборот — помогла.
Лариса перелистнула пару страниц, оставила детишек-моделей в покое, нашла фотографию мужчины и принялась разрисовывать его.
Она вспоминала тот день, когда производились съемки. Самый первый кадр, когда Робин-Бобин представляет ее зрителям… Вот она подошла к столу, рядом возник пухленький Робин-Бобин. Он был в клетчатом фартучке, усах и колпаке. Весь напудренный, разрумяненный, с таким прекрасным цветом лица, который должен был говорить зрителям, что много есть — совсем не вредно, а даже полезно для тела и кожи! Актер был невысоким, ниже ее. Правда, на каблуках ее рост — почти метр восемьдесят, так что ориентировочно в этом Робине-Бобине было около ста семидесяти трех-пяти сантиметров.
Движения у него были несколько суетливые, но в камеру он смотрел прямо и улыбался, смешно топорща усы. Голос у него был… Да никаким он у него не был! Обычный голос без запоминающихся интонаций. Не то что у Глазова, вдруг вспомнилось Ларисе, — вот чей голос никогда ни с чьим не спутаешь. Посмотреть бы на него, что ли. Ах, да ведь он в больнице!
«Стоп, Котова, — Ларису вдруг ошеломила пришедшая ей в голову мысль, — ты совсем уже мозги себе запудрила! Элементарных вещей не видишь. Как Глазов мог подарить девушке телефон, если он лежит в больнице!»
— Настя, — крикнула она, — иди сюда, доча!
— Что? — на пороге кухни возникла удивленная Настя.
— Помнишь, ты говорила, что Глазова в больницу положили? Вроде бы СИЛЬНО избитого?
Дочь неуверенно кивнула.
— А как же тогда он мог подарить телефон убитой впоследствии девушке?
— Не знаю, может… Может, его ненадолго выпустили? Да нет, это же идиотизм какой-то получается! — сама же себя прервала Настя. — Кто его выпустит из больницы ненадолго? И как это я сразу не обратила внимания на это обстоятельство?! Он же в больнице, значит…
— Значит, либо Вероника все наврала, либо Глазов уже выздоровел, — подытожила Лариса.
Дочь сразу нашла решение проблемы.
— Пойду позвоню Светке! — и она убежала из кухни.
— Настя, ну аккуратнее же! — раздался из коридора раздраженный голос Котова, на которого, по-видимому, налетела увлеченная новой идеей и потому ничего не замечавшая дочь. — Все ноги отдавила, как слоненок!
— Сам слоненок! — не осталась в долгу Настя.
— Вот до чего довело твое воспитание! — шутливо упрекнул Ларису муж, появившись в дверях. — Родного отца слоном называет.
— А кем же ей тебя звать? Кузнечиком? Извини, но ты на кузнечика не тянешь, — хмыкнула Лариса.
— Ну и что! — довольно погладил свой животик Котов. — Хорошего человека должно быть много, а я — человек во всех отношениях прекрасный. Можно сказать, мужчина в самом расцвете сил!
— Что мужчина, это точно, — язвительно сказала Лариса, — надо думать, что шлюхи из «Гранд-Мишель» это по достоинству оценили!
Котов невинными глазенками посмотрел на жену, но она заметила, что он насторожился.
— А при чем здесь «Гранд-Мишель»? Я там уже давно не был… я не понимаю тебя, Ларочка. Тебе кто-то на уши что-то навешал, а ты не верь!
— Еще скажи, что ты мне ни разу не изменял! — усмехнулась Лариса.
— Ну, было пару раз. Когда-то. Но с тех пор — ни-ни! — увидев на лице Ларисы скептическую усмешку, Котов сразу же принял вид оскорбленной невинности. — Вижу, что ты не хочешь со мной разговаривать! Конечно, — патетически продолжал он, — зачем ей муж, если ей любовник звонит! Она лучше с любовником будет разговаривать!
