Из разговора с лейтенантом, состоявшегося в коридоре, куда его попросила выйти Лариса, чтобы им не мешали, выяснилось следующее – милицию вызвали соседи Солодова. Их внимание привлек крик Солодова-младшего, то есть Андрея. Гунин сразу же предупредил Ларису, что соседи относятся к Андрею не очень хорошо. Более того, они сразу же высказали подозрение, что это он убил своего отца. Мол, вернулся в Тарасов из Израиля не в духе, отец был им очень недоволен, и эти два обстоятельства, а также то, что Андрей был большим любителем выпить и поскандалить, вполне могли быть причиной, что под пьяную руку он отца-то и порешил.
Лариса про себя сразу же отметила, что вместе они не пили, выпил он раньше, на квартире Городова. Андрей пришел домой просто для того, чтобы взять бутылку коньяка. «Нужно еще сопоставить время, – подумала про себя Котова. – Семнадцать двадцать пять – это хорошо. Спасибо педанту Гунину. Нужно выяснить, во сколько ушел Андрей от Городова».
А Виктора Васильевича задушили. На шее были обнаружены характерные следы удушья. Более подробные сведения о том, как убили Солодова-старшего, станут известны только завтра после экспертизы.
– Сынок это, – в сторону произнес Гунин, поиграв желваками, строя из себя положительного героя. – Сейчас ни отцов, ни матерей не уважают. По пьянке прикончил, и все. Отношения там были плохие, вот и…
– А соседи вызвали милицию, потому что услышали шум? – уточнила Лариса.
– Потому что этот крендель начал орать, хвататься за голову, выбежал на лестничную клетку, – объяснил лейтенант.
– Значит, он поднял шум сам, уже после того как убийство было совершено?
– Убил сгоряча, а потом ужаснулся и начал орать, – предположил Гунин. – Он какой-то ненормальный, сразу видно. Завтра отоспится, вы с ним побеседуете, сами поймете.
Лариса кивнула. Конечно, она с ним поговорит. Может быть, конечно, Гунин и прав. Ведь она этого Андрея знать не знает, какой он человек. Тогда ей делать здесь больше нечего, и Степаныч получит великолепный аргумент для обвинений в адрес жены и ее «родственничков», которые дошли до того, что убивают собственных отцов. Эту сцену Лариса тут же и представила себе в лицах.
Но все-таки это было бы слишком просто. Лариса поблагодарила Гунина за информацию и, кивнув в ответ на его очередное пощелкивание каблуками, вернулась вместе с ним в кабинет. А там уже совсем веселый Карташов сообщил ей еще нечто интересное.
– Знаешь, кстати, Лара, кто у нас убитый? – спросил он пьяным голосом.
– Виктор Васильевич Солодов.
– Да. Но это не главное, – погрозил ей пальцем подполковник. А потом, выдержав паузу, заметил: – Он преподаватель сельскохозяйственного института.
Лариса пожала плечами, мол, ну и что из этого.
– Но и это еще не главное, – снова повторил Карташов, который, видимо, сегодня решил отыграться на ней за свои предыдущие ляпы и промахи в сыскной работе.
– А что же главное? – терпеливо спросила Лариса.
– А он у нас под следствием находился, – с торжеством изрек Карташов.
– Вот как? – тут же насторожилась Котова. – Это в связи с чем же?
– Взятки, – коротко ответил подполковник, скорчив брезгливую гримасу. – Они ж там все берут. Вот его и поймали на горячем. Была кампания у нас, вот его и замели. По приказу сверху…
Карташов указал пальцем на потолок. Этот жест мог выхватить из портретной галереи начальствующих персон и начальника ГУВД, и облУВД, и шефа областного совета безопасности и, наконец, губернатора. Видимо, на одну из этих персон и намекал сейчас Олег Валерьянович.
– И что же, вы не разрабатываете эту версию? – удивилась Лариса. – Виски уничтожаете – пьянству бой?
– Обижаешь, Лара, – с укором посмотрел на нее Олег. – У нас есть опер, он трезвенник, вот мы его и послали отрабатывать, так сказать, версию… Только там… Вряд ли… Давай еще по одной, а думать будем завтра.
– Я бы предпочла уже сегодня. Чего откладывать, как говорится? – возразила Котова. – Кстати, с тебя шофер. Ты обещал. Я надеюсь, он не угробит мою машину?..
* * *
Сначала шофер на «Ауди» доставил домой Карташова, который к концу вечеринки опьянел окончательно, а потом – саму Ларису. Приятным сюрпризом для водителя оказалось то, что Котова живет в двух шагах от него – не надо никуда больше ехать.
А Лариса, чувствуя приятный веселящий хмель, похвалила себя, что доза в самый раз, не больше и не меньше, – и поднялась на второй этаж.
Котова дома не было. Собственно, он предупреждал, что может сегодня уехать в Москву в командировку. «Тем лучше, – подумала Лариса. – Обычно, когда наклевывается какое-нибудь дело, Женечка только мешает». Дочь Настя заседала в своей комнате, погруженная в компьютер, наушники и что-то там еще. Обстановка, таким образом, благоприятствовала спокойным размышлениям.
Лариса позвонила Степанычу. У того ничего нового не появилось. Сказал лишь, что окончательно разругался с «этими дурами» и что «эти бабы» в конце концов когда-нибудь сведут его в могилу. Дина обиженно поджала губы и ушла, выразив неудовольствие по поводу того, что ее собрались знакомить с каким-то «прощелыгой и убийцей». Теща с женой кинулись оправдывать Андрюшеньку, который «вообще-то всегда мальчиком был хорошим», Дина не соглашалась, потом вступила Зина, у которой началась истерика по поводу всего случившегося, возник таким образом галдеж, в который вмешался Степаныч этаким слоном в посудную лавку. Наорав на всех по очереди и скопом, он, по его собственным словам, «растревожил свою задремавшую было желудочную язву» и, хлопнув дверью, удалился в свою комнату, откуда, собственно, и разговаривал сейчас с Ларисой. Котова постаралась успокоить администратора, сказав, что на работе он нужен ей без язвы и в хорошем настроении. Издав неопреленно-мрачное «постараюсь…», Степаныч отключил связь.
Ларисе, увы, так и не удалось предаться размышлениям о случившемся. Она почувствовала, что хочет спать, и не стала противиться желанию.
* * *
О дружке приемной дочери Солодова Зины, некоем Жоре Серегине, Лариса подумала на следующий день. На это ее навел Степаныч, который начал трудовой день с подробного изложения вчерашних событий. Он мусолил все это на протяжении целого часа, сидя у Ларисы в кабинете, почесывая голову, и противным скрипучим голосом талдычил:
– Главное, не у кого-нибудь, а у меня! Андрей этот… Алкоголик несчастный! Свалился на мою голову! И главное, эти дуры еще скрывали, что он, оказывается, лечился!
– А ты что же, не знал, что ли?
– Знал… В последний момент узнал, – мрачно ответил Степаныч. – Я вообще-то догадывался, что у него не все дома. Правда, Динке решил не говорить, а то сорвется дело раньше времени… Опять на меня проблемы посыплются. А так – сами бы потом разбирались. Теперь еще эту дуру пристраивать надо! Главное, я еще и денег на эту вечеринку выделил! Динка потом эта… Строит из себя… Кинозвезда! Хотя на самом деле… сказал бы я… Да вы сами знаете, Лариса Викторовна, работали же вместе. И что ей не жилось с этим ее последним хахалем в Оренбурге? Приперлась! Устраивай ее! И главное, я должен устраивать! Жена эта… Ходит, мямлит, ноют с тещей… Два сапога пара! Эта еще, Зинка, устроила вчера… Сидела вроде нормальная, а потом как заверещит! Главное, знает, что у меня язва! Понятно, конечно, что… – Степаныч шумно выдохнул. – Ну в общем, у них, конечно, не сахар жизнь… Я вам уже говорил, у них с Андреем сестра под машину попала несколько лет назад… Потом еще мать умерла. Этот чуть не спился… Зинка там с каким-то сомнительным типом связалась… Теперь вот отца убили, Андрюху замели. А если еще выяснится, что это он… В общем, семейка, – подвел итог Городов. – Зинку, конечно, жалко. Но зачем истерики-то устраивать? К тому же он и не родной отец ей, отчим.
