– Это ты откуда знаешь?
– От Наташи. Она как-то пришла ко мне сама, когда я уже и не надеялся ее увидеть. Она была немного пьяна и все время плакала и жаловалась на жизнь. Твердила, что любит меня, что никогда не забудет…
Кирилл замолчал, уронив голову на руки. Лариса сидела молча, не торопя его, – чувствовала, что сейчас он продолжит разговор. Она уже поняла, что юноша, сидящий перед ней, во многом отличается от своих сверстников. Он был словно пропитан романтизмом, идеализмом и наивностью. Слишком вежлив, слишком раним, слишком чувствителен. Таким молодым людям обычно трудно приходится в жизни.
Кирилл посидел некоторое время, пряча глаза, потом поднял их. Глаза были красными.
– Я думал, что она вернулась ко мне, что пришла для того, чтобы сказать об этом. Тем более что… – Он покраснел.
– Что?
– В тот вечер у нас с ней был просто какой-то бешеный, сумасшедший секс. Но в то же время… она отдавалась мне так, словно делала это в последний раз. Собственно, так оно и вышло, – горько улыбнулся он.
– Ты пытался убедить ее вернуться? – тихо спросила Лариса.
– Конечно! Я сказал, что ей немедленно надо бросать этого козла! И не слушать больше своего папашу. Тем более, как я понял с ее слов, он достаточно хлебнул после ее отношений с Равилем, и меня, наверное, уже воспринимал бы иначе. Но Наташа только улыбалась грустно и качала головой. «Слишком поздно, – говорила она. – Слишком поздно! Все уже бессмысленно!» Я не мог понять, почему, пытался ее убедить как мог, но она ничего не слушала. Что-то словно сломалось у нее внутри, она уже не в силах была бороться. Я потом понял, что она приходила прощаться. Видимо, тогда у нее уже созрело решение покончить с собой.
– А ты уверен, что она покончила с собой?
– На девяносто девять процентов, – ответил Кирилл.
– А за сколько времени до этого… события она приходила к тебе?
– За неделю. После Наташиного ухода я был сам не свой. Во мне кипела злость – на ее папашу, на Равиля, даже на себя самого за то, что не настоял в свое время, не проявил достаточно твердости. Потом я напился и пошел разбираться с Равилем.
– И что?
Кирилл покраснел еще больше. Было видно, насколько ему неприятно вспоминать об этом эпизоде.
– Ничего, – буркнул он в сторону. – Я наорал на него, сказал, чтобы он оставил Наташу в покое, а он только рассмеялся мне в лицо. Я сказал, что если он еще раз тронет ее хоть пальцем, то я убью его. Тут он рассвирепел. По-моему, он был обкуренный. «Чего? – взревел. – Ты, щенок сопливый, еще мне угрожать будешь?» Ну, и, в общем, вместо того, чтобы набить ему морду, я сам получил нехило. Чувствовал себя прескверно. Такого унижения я еще никогда не испытывал. Он избил меня и вышвырнул на улицу. Меня даже чуть менты не забрали, думали, пьяный. Потом увидели, что с меня взять нечего, и ушли. Ну, я отлежался и пошел домой. Еле добрался. Больше я с ним не встречался.
– А на похоронах Наташи ты был?
– Да. Папаша ее меня буквально съел взглядом, но ничего не сказал. Не хотел, видимо, на кладбище скандалов устраивать. Равиль, конечно, не пришел. Я в этом и не сомневался. А потом у этого… папаши хватило наглости припереться ко мне в общежитие и потребовать компенсации за моральный ущерб! Это он мне должен компенсацию пожизненную платить! Да только… В сущности, мне ничего не может компенсировать потерю Наташи. Вы не поверите, но прошел год, как ее нет, а у меня за это время не было ни одной девушки. Я даже смотреть ни на кого не хочу. Никак не могу ее забыть.
– Тебе нужно время, – мягко сказала Лариса. – Конечно, ты не забудешь Наташу, и не надо ее забывать. Но со временем боль утихнет, ты встретишь другую девушку, обязательно. И все у тебя будет хорошо. Просто нужно пережить этот период. Ты мне лучше расскажи, как прошла ваша беседа с Виктором Васильевичем, когда он пришел к тебе?
– Беседа! – фыркнул Кирилл. – Если это можно назвать беседой! Он пришел и встал на пороге как изваяние. Даже сесть не соизволил. Стоял специально, чтобы показать, как он надо мной возвышается. И таким выспренним стилем заявил: «Вы, молодой человек, погубили мою дочь. Утраты этой мне никто не вернет, но я считаю, что вы обязаны за это заплатить!» В буквальном смысле, как выяснилось. Я-то поначалу подумал, что он убивать меня пришел. Оказывается, нет. Потребовал… Сказать смешно – сто тысяч долларов. Видно, у старика психика пошатнулась. Ему же прекрасно известно, что мне такие деньги даже не снились. А если бы они и были, я все равно бы ему не заплатил. За что? За то, что он лишил меня самого дорогого?
– И чем закончился ваш разговор?
– Я сказал, что считаю его требования лишенными всякого основания, и прямо заявил, что ничего платить не собираюсь. Более того, добавил, что считаю его виноватым в случившемся. Тут он побагровел, затрясся аж весь. Заорал на меня, за грудки схватил, хотел ударить… Но тут-то у него ничего не вышло – охрана набежала, и его просто вытурили из общежития. Хотели в милицию сдать, да я сказал, не надо. Он и так наказан. И теперь наказан. Знаете, я в бога верю. И знаю, что он каждому воздаст по заслугам. Вот, ему уже воздал. Знаете, мне его нисколечко не жалко. Он справедливо получил. Только жаль, что ему не конкретно за Наташу отомстили.
– Почему ты так думаешь? – спросила я.
– Потому что за нее некому мстить. Наверное, это должен был сделать я, но повторяю, я считаю, что бог сам накажет. И я не ошибся. Это еще раз доказывает, какой он был отвратительный человек, раз сделал кому-то такую подлость, что его убили!
– Ты, Кирилл, почему-то уверен, что мотив убийства Солодова – месть. Но ведь его могли убить и по другой причине.
– По какой еще? Что с него взять-то? Сделал кому-то гадость, вот и получил, я уверен в этом!
– Послушай, а где ты был позавчера в обед?
– На занятиях, – недоуменно пожав плечами, ответил Кирилл. – У нас по средам четыре пары, так что я освободился только в четвертом часу.
– И все это время был в университете?
– Да. Я понимаю, вы алиби мое проверяете, так можете у ребят спросить или у преподавателей, я никуда не отлучался, даже в перерыв сидел в аудитории за учебниками. Я за этими событиями учебу запустил, вот теперь и наверстываю. Чуть из университета не вылетел. Так что если вы думаете, что это я его убил, то зря. Хотя откровенно говорю – я сделал бы это с удовольствием.
– Кирилл, спасибо тебе за откровенность, я понимаю, как тебе было тяжело все это рассказывать. А скажи мне, пожалуйста, как к тебе относилась мама Наташи? Как вы с ней общались?
Кирилл вздохнул и медленно поправил прядь волос.
– Мама, по-моему, неплохо ко мне относилась. Она вообще у них добрая. Даже, наверное, слишком. Вернее, слишком мягкая и тихая. Она не перечила мужу, как я понимаю. Наташа говорила мне, что жаловалась матери, делилась с ней своими переживаниями…
– А мать что?
