На другой день, в воскресенье, мы решили устроить себе выходной. Джо с женой Аллой шли на вечернюю службу, когда с высокого дерева рухнул огромный ветвистый сук, чудом их не задев. Джо рассказал мне об этом, когда после вечерней службы мы встретились у церкви.
Вечер был тихий, безветренный. Мы сходили поглядеть: там отломалось едва не полдерева. Упади оно на две секунды позже, Джо с супругой погибли бы на месте. И никакой гнили или сухости — напротив, громадную ветку словно с силой оторвали от ствола. Демон вторично покусился на жизнь Джо. Говорить было не о чем — предсказание экстрасенса продолжало сбываться.
В понедельник было Воздвижение. Мы с епископом Маккенной и Джо принесли реликвии святого животворящего креста. Я сел справа от Майкла, чуть позади, и приложил крест ему над ухом, Джо держал свой у затылка одержимого. Епископ Маккенна вышел вперед с распятием в руках и приступил к ритуалу, который начинается словами: «Узри крест Христов! Изыди, Сатана!»
При одновременном прикосновении трех реликвий — числа, которое символизирует и Святую Троицу, и сатанинскую антитроицу, глаза Майкла сделались дикими, взгляд заметался. Он не поворачивал головы и не глядел на наши кресты, но не мог найти такое направление, чтобы они не попадали в поле его зрения. То, что я видел в этих глазах, не забуду до конца жизни. Это был взгляд чудовища, попавшего в ловушку, напуганного, но порочного и злобного.
Будучи полицейским, я повидал людей в ярости, гневе, ненависти, муках и смерти, но реакция Майкла не укладывалась в эти понятия. Принято считать, что глаза — зеркало души, но в глазах одержимого не осталось ничего человеческого, из них выглянуло нечто нелюдское, и этого мне не забыть никогда.
Эта опаляющая душу минута не стала переломной — к концу третьего дня мы оказались с тем, с чего начали. Майклу помочь не удалось. По какой-то причине сильный демон, завладевший им, не уходил. Маляр, похоже, смирился со своей одержимостью, несмотря на причиняемые ею мучения.
– Как вы себя чувствуете? — мягко спросил епископ.
– Я знаю, вы сделали все, что могли, но он по-прежнему здесь, — устало ответил Майкл. — Видимо, так уж мне уготовано.
Епископ предложил назначить новый экзорцизм, но маляр отказался.
– Я всегда буду молиться за вас, — сказал епископ Маккенна.
– И я, — добавил Джо, положив руку Майклу на плечо. — Звони, если что.
Я тоже молился, чтобы наши попытки принесли Майклу облегчение или ослабили демона. Джо, не желая мириться с поражением, сказал, что наши усилия, возможно, избавили маляра от самого гнусного демонического порабощения — полной одержимости. В обычных случаях, даже когда воля человека сломлена и он уже не сопротивляется вторгшемуся демону, его душа, что бы ни думали люди, все равно принадлежит Богу, а не дьяволу. Только если человек добровольно подчинится инфернальной сущности, фактически заключая пакт с дьяволом, он может стать жертвой полной одержимости, потерять свою бессмертную душу и предать себя вечному проклятию.
Отец Мартин однажды сказал:
– Ральф, если ты когда-нибудь встретишь человека с полной одержимостью, беги от него со всех ног!
Восьмой экзорцизм Майкла не поставил точку в этой эпопее ни для кого из нас. С тех пор каждый сентябрь дьявол мстит мне за мгновения неподдельного ужаса, которые он испытал в часовне.
Он не нагоняет страху всякими чудищами по углам или бесформенными черными тенями. Нет, он действует подспудно, выбрав тактику психологической войны. Каждый сентябрь моя жизнь превращается в зону боевых действий.
Те, кто хорошо меня знает, подтвердят: я не сахар и не подарок, со мной трудно ладить. Можно сказать, во мне есть немного от Майкла: я бываю злобным, неприятным и вскидываюсь по любому поводу. Однако даже при моем взрывном характере сентябрьские проблемы не всегда моя вина. Ровно через год после экзорцизма мы с Джо поцапались. Бросив меня на парковке по пути на расследование, он умчался в неизвестном направлении. Наша ссора привела к фактическому прекращению работы Нью-Йоркского отделения паранормальных расследований, которым мы руководили вместе, и ряд расследований мне пришлось проводить одному.
С Джо мы не общались полгода. Когда я наконец позвонил и мы поговорили о том, что произошло, Джо спросил:
– Ральф, а ты помнишь, в каком месяце мы поссорились?
– В сентябре, — ответил я.
– Соображаешь, откуда ветер дует? Майкл!
Меня будто кувалдой огрело — ну конечно же, экзорцизм! Стороннему наблюдателю давно все ясно, но я, закончив работу над делом, забываю о нем. Ни к чему держать такое в голове. Я вспоминаю о демонах только на лекциях в моем подвале. Я думаю о Джен, о дочках Кристине и Даниэлле, о текущих расследованиях, вот и не увидел прямую связь.
У Джо аналитический ум, он замечает то, что я проглядел, изобретательно адаптирует существующие и составляет новые молитвы для сложных случаев Работы. Он считает, что во время экзорцизма я мог ненароком позлорадствовать или недооценить опасность, истязая мощного демона моей реликвией. По мнению Джо, в своем стремлении помочь Майклу я зашел слишком далеко, перейдя, так сказать, с нечистым духом на личности, чем обрушил его неутолимую ярость на мою жизнь и отношения.
Я вынужден был признать, что в словах Джо есть доля истины. Это сейчас я стал спокойнее, а раньше рвался вперед с криком «В атаку!» вместо того, чтобы остановиться и подумать.
Я и полицейский такой же: просто чудо, что меня подстрелили всего однажды. Джо со своим ясным, здравым умом держит меня в узде. И когда он понял, что нашему партнерству навредил не кто иной, как дьявол, метко названный в католическом ритуале «сеющим рознь», мы помирились и возобновили совместную работу.
Через год, в 1995-м, из-за неприятностей на службе я не получил повышения до сержанта. Мне поручили патрулировать район, известный наркотой и перестрелками, причем одному и пешком. Проверяя крышу дома — пристанище наркоманов, я заметил, что какой-то человек спустился по лестнице на крышу соседнего здания, вытащил пистолет и принялся палить по окнам дома напротив. В одной из квартир я видел детей, увлеченных видеоигрой. Они находились прямо на линии огня.
Я закричал ему прекратить, но он меня не слышал, и я принял решение открыть огонь, чтобы защитить детей и других жителей от ранений и гибели. Задел ли я стреляющего, не знаю, но он сбежал, не оставив следов крови. Началось расследование в отношении применения мной оружия. В конце концов мои действия признали правомерными, но сержантские нашивки я получил только через пять лет.
Несмотря на проблемы на работе, 1995 год оказался счастливым для нашей семьи. Двадцать девятого сентября, в День святого Михаила Архангела, мы с женой были благословлены второй дочкой, Даниэллой. Во время родов я весь извелся: Джен еще с Кристиной намучилась — пуповина обмоталась вокруг щиколотки малышки, и пришлось делать экстренное кесарево сечение, а во время второй беременности случались кровотечения. На всякий случай я окропил святой водой углы больничной палаты.
