Здесь я всего боялась, и даже мои лучшие друзья могли в
любой момент превратиться в злейших врагов.
Я искала взгляд Ракель, но она с непроницаемым лицом
смотрела на Дану.
— Дай ей время, — пробормотал Лукас, когда все начали
укладываться спать. Он снова прижался ко мне сзади, как в прошлый раз; я еще
никогда не испытывала к нему такой благодарности за то, что он рядом. — Думаю,
все будет хорошо.
— Но Дана... — Она воспитывалась в Черном Кресте. Она не
прониклась жалостью к Балтазару. Разве сможет она так быстро принять меня?
— Ш-ш-ш. — Лукас произнес это так, словно успокаивал меня,
но я поняла, что на самом деле это предостережение. Остальные тоже ложились и
могли услышать мои слова.
Свет погас. Я лежала рядом с Лукасом — в его объятиях, но за
миллион миль от него. Судя по его глубокому, ровному дыханию, он заснул быстро,
и обнимавшие меня за талию руки расслабились.
«Видишь, Лукас думает, что все в порядке. Он совсем не
волнуется».
«Нет, он охотник. Он привык отдыхать, чтобы набраться сил
для следующей битвы».
«Ну хорошо, тогда я тоже попробую побыть охотником».
Сон меня быстро одолел. Оказывается, я устала сильнее, чем
думала. Голова, веки, конечности — все так отяжелело...
Меня окутала темнота, теплая и уютная, как одеяло...
— Вставай!
Свет фонарика ослепил меня, вырвав из сна. Я почувствовала,
как зашевелился Лукас, услышала, как он простонал:
— В чем дело?
Элиза повторила еще жестче:
— Вставай!
Я приподнялась на локтях и прищурилась, вглядываясь в
темноту. Почти все охотники Черного Креста стояли возле нас полукругом, с
оружием в руках.
«Дана рассказала им обо мне».
Желудок болезненно сжался, и я испугалась, как бы меня не
вырвало. В ушах зашумело, пульс участился, меня зазнобило. Мне хотелось только
одного — остановить время и сделать так, чтобы ничего этого не происходило.
Пальцы Лукаса сомкнулись на моей руке. Я знала, что он
напуган не меньше меня, но он ровным голосом произнес:
— Вам лучше объяснить, что все это значит.
— Ты отлично знаешь, что это значит, — отрезала Элиза. —
Разве нет?
— Да. Полагаю, что знаю.
Он сделал глубокий вдох, окидывая взглядом комнату. Даны не
было видно — трусиха! — и она, конечно, увела с собой Ракель, чтобы та не
смогла протестовать. Но тут я сообразила, что Лукас ищет не их, а свою мать.
Кейт тоже нигде не было. Она хоть представляет, что тут происходит? Наверняка
нет. Должно быть, они под каким-нибудь предлогом отослали ее прочь, и
единственный человек, который мог нам хоть как-то помочь, теперь отсутствовал.
— Ну и что теперь?
Элиза холодно улыбнулась:
— Теперь мы поднимемся наверх и немного поболтаем.
Она имела в виду помещение, где держали Балтазара.
Мне казалось, что я не могу шевельнуться, что им придется
волочь меня туда. Но Лукас стиснул мою руку и сказал:
— Пойдем, Бьянка. Ты и я. Пойдем.
Я почувствовала, как в меня перетекает его сила, и сумела встать
на ноги.
— Я могу одеться? — спросила я и удивилась тому, как ровно
прозвучал мой голос.
Элиза пожала плечами:
— Надень джинсы, только пошевеливайся. Натянув джинсы и
футболки, мы поднялись вверх по ступенькам. Было очень поздно — или очень рано,
в общем, глухая ночь. По реке не плавали лодки, и даже непрекращающийся шум
дорожного движения превратился в едва слышный шелест. Мы вышли на улицу, и я
ощутила дразнящий привкус свободы, но тут нас втолкнули в складское помещение.
На бетонном полу виднелись пятна крови.
Я не сомневалась, что нас тоже прикуют наручниками, как
Балтазара, но никто этого не сделал. Мы с Лукасом стояли в центре темной
комнаты, в кругу охотников. Зажегся свет, и от ужаса происходящего — гневные
лица, направленное на нас оружие — мой желудок сжался еще сильнее.
— Что она собой представляет? — строго спросила Элиза у
Лукаса.
Он начал:
— Она родилась у вампиров — иногда они могут...
— Избавь нас. — Элиза взялась за торчавший из-за пояса кол.
— Эту сказочку мы уже слышали. Теперь нам нужны факты. Насколько она сильна?
Какими умениями обладает?
— Вы видели ее в деле, видели, как она сражается наравне с
нами. — Лукас стоял чуть впереди, словно пытался загородить меня. — И если до
сих пор не поняли, что она может, сами виноваты.
— Ты выбрал неудачное время, чтобы огрызаться, —
предупредила Элиза.
Лукас прищурился:
— С моего места время и впрямь кажется неудачным.
— Верно догадался, — произнес кто-то.
Я заметила, что все охотники смотрели только на Лукаса — не
на меня. Обращались только к нему, требовали объяснений от него. Пусть они
злились на Лукаса, но он все еще был для них человеком. Личностью.
А я — только монстром.
Элиза сильнее сжала кол. Неужели она в самом деле воткнет
его в меня? Я была еще жива, а это значило, что кол меня не парализует — он
меня убьет. Понятно, что никому здесь, кроме Лукаса, не будет до этого никакого
дела, а Лукас не сможет защитить меня от двадцати тренированных вооруженных
охотников. Мои собственные силы и боевые навыки вряд ли уравняют наши шансы.
— Сколько их? — спросил кто-то сзади. — Этих... вампирского
отродья.
— Мы очень редкие, — выпалила я слишком громко, почти
прокричала. Но, по крайней мере, я осмелилась сказать хоть слово в свою защиту.
— Нас рождается где-то пятеро в столетие, так мне всегда говорили.
В комнате повисла нерешительность, буквально осязаемая. Я
чувствовала, что они хотят задать мне кучу вопросов и узнать больше, но при
этом не желают со мной разговаривать — обращаться со мной как с личностью.
После этого им будет труднее меня убить.
Холодный мучительный ужас сковывал тело, ноги подкашивались.
Только присутствие Лукаса помогало мне устоять. Я думала о маме и папе, которые
никогда не узнают, что со мной случилось. Я отчаянно хотела, чтобы они пришли и
спасли меня. Хотела, чтобы они обняли меня в последний раз.
— Пожалуй, пора выяснить о них все, что можно, — сказал
Милош. — Выяснить, насколько и в чем они уязвимы.
Увидев, что он держит в руках, я содрогнулась:
ядовито-зеленый водяной пистолет, наверняка заряженный святой водой. Они
собрались жечь мою кожу! «Будь мужественной», -- сказала я себе. Навредит ли
мне святая вода? Освященная земля и кресты всегда действовали на меня, значит,
и святая вода прожжет мою плоть, как и плоть любого вампира.
