Разуверившись в том, что ей удастся чего-нибудь перехватить, Мила стала глазеть по сторонам. Надувные фигуры двигались медленно, но уже обогнали их, и теперь она видела выпуклые спины, раскачивающиеся из стороны в сторону.
Иногда толпа прижимала их к стене, и требовалось приложить усилия, чтобы снова пробиться к полосе непрерывного движения. Осматриваясь, Мила видела маски, грим, причудливые прически, бенгальские огни. То и дело слышался треск рвущихся костюмов, иногда загорались парики, кого-то поднимали с тротуара, кто-то визжал.
Мила вспомнила площадь Радуги в Никте и бушующую толпу, которая требовала возобновить показ шоу Микки Мартинца. В Террионе сейчас гораздо больше людей, в сотни, а то и в тысячи раз, но никаких беспорядков не будет. В этом она была уверена, как и в том, что избавлением от демофобии, которая у нее развилась после того случая, обязана вовсе не психологу, а стимосиверу.
Несколько раз Мила почувствовала, как чьи-то руки сжимают ее грудь, но о том, чтобы дать пощечину наглецу в такой толпе не могло быть и речи.
Через какое-то время они добрались до Готической площади.
Здесь то, что нам нужно, – уловила она мысль Айвена. Мила увидела, что он смотрит в сторону подиума, на котором на фоне шпилей возвышалась высокая пирамида, выстроенная из прямоугольных зеркальных блоков.
С трудом выскользнув из потока людей, Айвен и Мила протиснулись почти к самому краю тротуара. При иных обстоятельствах здесь можно было бы простоять всю ночь. Дальше идти все равно было бесполезно: от Готической площади до Платиновой арены вдоль проспекта располагались трибуны, полностью заполненные зрителями.
Айвен хотел пробиться вперед, но вдруг отпрянул. У ограждения стоял ряд полицейских и контролеров, которые за наличные выдавали билеты желающим присоединиться к шествию.
Мила знала, чего хочет Айвен. Под знаменитой зеркальной пирамидой, которую она видела в действии десять лет назад, стояли контейнеры с пиротехникой. Но о том, чтобы пробиться через цепь полицейских не могло быть и речи.
Внезапно гул пронесся над площадью. Это был вздох восхищения тысяч горожан и туристов. Мила вместе с остальными задрала голову. Метрах в трехстах над крышами домов плыл над городом огромный человек, раскинув на полнеба золотые крылья. Это был Икар, которого все так долго ждали.
«Я вижу это!» – поразилась Мила.
Икар взмахнул крыльями, и воздух вокруг заискрился. Гомон толпы превратился в экстатический вопль. Мила не выдержала и завизжала вместе со всеми, и вдруг толпа вокруг куда-то исчезла, остался только этот ослепительно сияющий воздух. Она засмеялась, хотела вскинуть руки и подпрыгнуть, но боль в плече потянула вниз.
«Мы должны идти! – пробарабанил в голове голос Айвена. – Надо найти другое место».
Сияние растаяло. Мила уткнулась головой в плечо Айвена и поспешила за ним, стараясь не давать ему повода слишком сильно дергать себя за локоть, где, наверное, уже был сплошной синяк.
Через несколько минут они уперлись в начало трибун. Тут тоже дежурили полицейские, поэтому пришлось возвращаться.
Добравшись до поворота на улицу Готов, они влезли на ступеньки, ведущие в какой-то музей, и с четверть часа смотрели на карнавальную процессию. Мила опять погрузилась в состояние, близкое к умиротворению, пока на ум ей не пришел тот страшный сон о детях Бурцевых, который она увидела в туристическом домике.
Сколько же среди этих людей таких, как они с Айвеном? Сколько мозгов оплетено тонкой паутиной золотистых нитей, разбегающихся в стороны от пауков-биосиверов? Какая часть радости и веселья, царящих здесь, рождена в человеческих сердцах, а какая послана дистанционно с компьютера Киберлайф?
Мила почувствовала на плече руку Айвена. Он обнимал ее.
– Пора идти, – сказал он ей на ухо.
Они сошли по ступеням вниз и опять влились в непрерывный поток людей.
Вдруг она почувствовала, что рука Айвена не держит ее больше. Мила оглянулась. Прямо в лицо ей счастливо рассмеялся крупный парень, чем-то напомнивший Астахова.
Одна в бескрайнем море толпы…
Свободна, надо бежать…
Нет, не уйти дальше, чем на триста-пятьсот метров…
Мила стала озираться, но в эту минуту ее, как назло, окружали рослые мужчины и все, что она видела – стены домов, зеркальную пирамиду и летящего вдали Икара.
Айвен, где ты? Ответь!
Но только шум толпы вокруг, и никаких посторонних мыслей в голове.
Я знаю, ты где-то рядом. Скажи мне, что ты сейчас вернешься. Мне страшно.
Снова кто-то ухватил ее сзади. Айвен? Мила резко оглянулась, но это был немолодой мужчина с приклеенным клювом и взглядом волокиты.
– Ты одна? – Его лицо расплылось в гнусной улыбке.
– Пошел вон! – крикнула она, но толпа прижала их друг к другу, и Мила почувствовала, как клюв упирается ей в затылок.
– Я же вижу, ты одна, – засмеялся мужчина.
Мила дернулась вперед, задвигала плечами, и поток снова ее подхватил, оторвал от неприятного типа.
Айвен был недалеко, иначе она почувствовала бы тяжесть в ногах и животе, слабость, не похожую на ту, что испытывала сейчас от голода.
Айвен! Ты меня слышишь, я прекрасно это знаю. Почему же не отвечаешь мне?
– Девушка, идемте с нами! – прокричал ей в ухо какой-то парень. Мила посмотрела на него, и заметила, что в его глазах вспыхнуло удивление (еще бы! знал бы он, как она измучена и что пережила за последние дни; а еще голод…). Но парень продолжал: – Похороны большой рыбы. Тут рядом, на улице Тассо. Там сожгут огромную бумажную рыбу, поучаствуйте с нами в плаче.
Из-за его плеча высунулся круглолицый усач в старинном женском чепчике и задорно подмигнул Миле.
Повинуясь внезапному импульсу, Мила схватилась за предложенный локоть. Парень тотчас потащил ее в сторону от площади, к углу здания, из-за которого гремели звуки марша.
– Я Кэл, а это Роджер! – сказал он, и Мила с улыбкой кивнула.
«Что будет дальше? – думала она. – Через сотню шагов ноги подкосятся; ребята подумают, что у нее обморок, позовут полицейского, тот поможет доставить ее к ближайшему пункту оказания первой помощи; там ее осмотрят, пожмут плечами и затем отвезут в больницу. Но ей надо не в больницу, а в Киберлайф. Что если по дороге она умрет?»
– У нас есть для вас усы и борода! – радостно сообщил ей Роджер. – А еще старинная мужская шляпа с пером и камзол.
– И красный бант на шею! – добавил Кэл.
Нет, Киберлайф связан со всеми больницами. Ее опознает их оборудование, только лишь она окажется в приемном покое, и тогда страдания облегчат, ею займутся специалисты… Значит, надо, чтобы это поскорее закончилось.
Мила напряглась, приготовившись к тому, что сейчас в ее теле появятся неприятные ощущения. В эту минуту рука сжала ее запястье. Знакомая рука.
