Не опуская на землю, он подхватил жену на руки и, прижимая к груди, стал проталкиваться через собравшуюся у загона толпу, торопясь вернуться в замок.
Он не произнес ни слова по дороге домой, и Розамунда была рада этому. Ей и самой не хотелось говорить. Кроме того, она была уверена, что если откроет рот, ее тут же стошнит прямо на Эрика. Ее сильно мутило, голова кружилась, болела, и мир никак не хотел остановиться. Вздохнув, она закрыла глаза, когда в голове опять вспыхнула боль, потому что Эрик бегом поднимался по лестнице.
– Эрик? Бог мой! Что случилось?
Открыв глаза, Розамунда повернула голову и увидела расплывчатый силуэт Роберта Шамбли в распахнутых настежь дверях замка. Когда Эрик достиг верхней площадки, Роберт отступил в сторону, придерживая открытую дверь.
Торопливо поблагодарив его, Эрик пересек зал, не обращая внимания на встревоженные вопросы отца, поднявшегося из-за обеденного стола, где он, очевидно, наслаждался беседой с лордом Спенсером.
Розамунда крепче сжала руки вокруг шеи мужа и стиснула зубы, когда Эрик стал преодолевать последние ступеньки. Он направился прямо в их покои и, подойдя к постели, осторожно опустил Розамунду на пол и начал быстро и умело раздевать, пока она пыталась отдышаться. В его действиях не было ничего чувственного, и Розамунда ощутила себя ребенком в его руках. Такого она еще не испытывала, будучи рядом с мужем раздетой.
Когда вся одежда была сброшена на пол, Эрик отступил, внимательно оглядывая Розамунду. Потом, удовлетворившись увиденным, он повернул ее и, очевидно, так же осмотрел сзади.
Проглотив комок в горле, Розамунда несмело спросила:
– Муж, что вы делаете?
Его руки скользнули под ее волосы и начали медленно ощупывать голову. Она вскрикнула и поморщилась, когда его пальцы нащупали шишку на ее затылке.
Выругавшись себе под нос, Эрик схватил ее за плечи и повернул к себе.
– Что случилось?
Зная, что сейчас он рассержен, что вполне объяснимо, если учесть последствия ее непокорного поведения, Розамунда скривилась и вздохнула.
– Я пошла осмотреть быка…
– Одна! – воскликнул Эрик, гневно глядя на нее. – Ускользнула за спиной Смизи, словно ребенок, убежавший от няни!
– Ну, наверное… – осторожно начала она, но он тут же перебил ее:
– Что произошло?
Откашлявшись, она продолжила:
– Я пришла к загону. Томкинса нигде не было. Я хотела поискать его, но потом решила, что сделаю это после осмотра ноги быка. – Видя, что Эрик теряет терпение, Розамунда заговорила быстрее. – Я перелезла через забор и попыталась отвлечь животное яблоком, но оно вело себя как-то странно.
Эрик напрягся, явно удивившись этим словам.
– Ты хочешь сказать, что бык напал на тебя?
– О нет, – быстро заверила она его. – Бык не бросался на меня. Он просто не хотел подойти поближе. Он… Сначала он вроде заинтересовался, но вдруг зафыркал и стал бить копытом о землю. Потом мне послышался какой-то звук у меня за спиной. Я стала поворачиваться и… – Она беспомощно пожала плечами и горестно признала: – А потом я пришла в себя и поняла, что лежу на земле в загоне, а вы кричите… – Прикрывая руками обнаженную грудь, она нерешительно спросила: – Как вы там оказались?
Эрик сердито взглянул на нее.
– Я пошел в конюшню за Блэком. Смизи все еще седлал его, а тебя нигде не было. Когда мы увидели, что исчезла сумка с твоими снадобьями, мы все поняли.
– О! – Розамунда неловко потерла одну ногу другой. – Нельзя ли мне одеться, милорд?
Эрик заморгал, вздохнул и откинул покрывало с постели.
– Нет, одеться ты не можешь. Можешь лечь в постель и отдыхать.
– О, но…
– В постель! – грозно сказал Эрик. – Не испытывай мое терпение, жена. Я и так уже сердит за то, что ты отправилась туда без сопровождения, хотя прекрасно знаешь о моем желании никогда не оставлять тебя одну…
– Прошу прошения, милорд, – быстро проговорила Розамунда, присаживаясь на край постели, чтобы успокоите его. – Но я правда не думала, что мне есть чего бояться. Я была уверена, что той ночью была просто попытка ограбления. И ведь ничего не произошло на этой неделе…
– Ничего не произошло на этой неделе потому, что с тебя ни на минуту не спускали глаз, – перебил ее Эрик. …
– Но ведь ты не думаешь… То есть… – Она растерянно покачала головой. – Но зачем кому-то желать мне зла? Я никому не сделала ничего плохого.
Видя ее растерянность, Эрик вздохнул и опустился на постель. Обняв за плечи, он привлек ее к себе на грудь.
– В ту ночь, когда твой отец приехал, чтобы поженить нас, он сказал, что опасается за твою жизнь, если с ним вдруг что-нибудь случится. – Он горестно вздохнул. – Я почти уверен, что он знал: смерть скоро придет за ним. И он хотел, чтобы ты была в безопасности, и считал, это я смогу защитить тебя.
– Но от кого? – ошеломленно спросила Розамунда.
– Не знаю, – признался Эрик, снова прижимая ее. – Он упоминал о твоей матери.
– Моей матери?
– Да. Он был уверен, что ее убили.
Розамунда с ужасом посмотрела на него.
– Что? Нет! Она же умерла в аббатстве. Она…
– Он подозревал, что ее отравили.
Розамунда была бледна, когда он увидел ее лежащей без сознания в загоне, но сейчас она просто побелела.
– Отравили?
Эрик кивнул.
– Мою мать? – с болью спросила она, и у Эрика сжалось сердце.
– Да.
Она помолчала некоторое время, переваривая услышанное, и снова взглянула на него.
– И отец думал, что тот, кто сделал это, может убить и меня?
Эрик сердито нахмурился:
– Не уверен. Он, к сожалению, говорил очень неопределенно. Я только знаю, что он беспокоился о твоем благополучии в случае его смерти. И сейчас, после этих двух покушений, я боюсь, что он опасался именно этого.
– Но моя мать… Кто мог отравить ее?
– Элеонора.
Глаза Розамунды расширились.
– Да, пожалуй, ты прав: она могла опасаться, что отец расторгнет брак с ней, чтобы остаться с моей матерью.
Эрик задумчиво кивнул.
– Но я не понимаю, зачем ей вредить мне. Я не угрожаю ее положению.
– Да, – согласился Эрик. – Я тоже этого не понимаю.
Они помолчали, потом Эрик взял ее за руки.
– Розамунда, тебе нельзя больше убегать одной, как сегодня. Когда я увидел тебя лежащей в загоне… – Его руки на секунду сжали ее пальцы, и он отвел взгляд. Через мгновение он снова посмотрел на нее, и в его голосе опять появились ворчливые нотки: – Ты поклялась повиноваться мне, и я приказываю: никуда не ходи одна.
