– А что отец?
– Они с матерью вроде как разошлись. Оказывается, он юрист с мировым именем. Зарабатывает не один миллион долларов в год. На данный момент находится за границей в командировке, где-то в Азии. Пытаемся связаться с ним, пока безуспешно.
– Да уж, не везет нам по полной… «Желтую» тревогу объявили?
– По всем каналам.
– Телевидение или радио?
– И то и другое: ее имя звучит в эфире всех каналов.
– Фотографию обнародовали?
– Пока нет.
– Надо сделать.
– Джейкоб, они работают над этим. – Фелиция прикусила губу и посмотрела на вход в реанимацию. – Мать девочки там?
– Увезли на операцию.
– Ну что ж, – вздохнула Фелиция, – будем надеяться, ей что-то известно…
– Давай пока будем надеяться, что она выживет, ладно? – мрачно оборвал ее Страйкер.
Детектив не мог не корить себя. Все могло бы сложиться совсем по-другому, если бы он приехал раньше! Если бы да кабы… Если бы Ларош не запретил Икабоду обрабатывать запись в срочном порядке… Если бы эта запись появилась у них вовремя… Если бы он поднажал еще чуть-чуть и настоял на своем…
Что толку во всех этих «если бы»…
– Ты хорошо справился, – тронула его за плечо Фелиция.
– Недостаточно хорошо.
– Джейкоб…
– Фелиция, я почти взял его! – раздраженно отстранился он. – Почти взял, мать его! Если бы я действовал пошустрее, этот псих уже отправился бы в мир иной!
– Если бы ты «действовал пошустрее», Патриция Кван точно бы отправилась в мир иной!
– А мы до сих пор не знаем, выживет ли она!
– Так, давай-ка сосредоточимся на расследовании!
– А поконкретнее можно? Все, что у нас есть, – еще одно место преступления. И что?! Да ничего! Просто так, чтобы мы не забывали: погибла куча детей, еще одна девочка в опасности, а мы даже не можем ее найти!
– Джейкоб, мы найдем ее!
– Нам неизвестен ответ на самый главный вопрос: почему? – повернувшись к Фелиции, выкрикнул Страйкер. – Господи, да мы даже не можем выяснить, как все эти дети связаны между собой!
– Трое из них – члены дискуссионного клуба.
– А Кван?
– К сожалению, ее в списке нет. Но клуб – самая вероятная зацепка.
Страйкер обдумал эту версию: дискуссионный клуб… Как-то даже смешно, да и Рику Кван к нему отношения не имеет.
Дверь операционной распахнулась, вышел врач. Его звали доктор Адлер – это был высокий светловолосый австралиец с очень заметным акцентом. Он уже снял шапочку, но оставался в бледно-зеленом халате. На лице отражалась такая же усталость, как и у Страйкера.
– Как она? – спросил Страйкер.
– Положение критическое. – Доктор приподнял бровь. – Но стабильное.
– То есть?
– То есть пока рано о чем-то говорить. – Врач с усталым видом почесал щеку. – Пуля не прошла навылет, разорвалась, осколки разлетелись. Задета грудная клетка, сильно повреждена печень и легкие.
– Похоже на «гидра-шок», – взглянув на Фелицию, заметил Страйкер, та кивнула. – Нам нужно поговорить с ней, – снова обратился к врачу Страйкер.
– Это не обсуждается! – воскликнул доктор Адлер, глядя на Страйкера, как будто тот спятил.
– Доктор, это не просьба.
– Вы и не обязаны просить! Извините, детектив, но я несу ответственность за эту пациентку! Миссис Кван находится под действием сильных успокоительных, она бредит и испытывает сильнейшие боли! Вывести ее из такого состояния…
– От этого зависит жизнь ее дочери, – тихо сказала Фелиция, и доктор запнулся на полуслове.
– Если мы не узнаем, где ее дочь, – кивнул Страйкер, – девочку убьют. Эта женщина – наша единственная надежда.
Доктор Адлер отвернулся. Видимо, в душе у него шла ожесточенная борьба. Затем он взглянул на полицейских и неразборчиво пробормотал:
– У вас есть пять минут, не больше. При малейшем признаке сердечной недостаточности я попрошу вас покинуть палату!
– Спасибо, док, – посмотрел ему в глаза Страйкер.
– Не стоит благодарности, – тихо ответил тот. – Просто найдите девочку.
Через пятнадцать минут Страйкер стоял на третьем этаже у входа в реанимацию: в бледно-зеленом халате, под которым едва умещалась кобура «зауэра», и в зеленой сеточке для волос, которая больше напоминала женскую шапочку для душа семидесятых годов. Больничная униформа туго обтянула его плечи и грудь.
Рядом с ним стояла Фелиция в таком же наряде. Она посмотрела на него, на мгновение задержав взгляд на груди. Страйкер заметил это и, откашлявшись, произнес:
– Тебе кто-нибудь говорил, что эта сеточка для волос очень идет к твоим глазам?
– Следуйте за мной, – раздался голос пухленькой медсестры-негритянки.
Она провела карточкой по слоту и впустила их в реанимацию. Полицейские вошли в палату номер четыре, где лежала Патриция Кван.
Страйкер вошел и невольно охнул: здесь все было точно так же, как два года тому назад, когда умерла Аманда. Абсолютно так же! Он ненавидел эту больницу, каждый квадратный сантиметр!
Взяв себя в руки, он отбросил эти мысли. Сейчас надо сосредоточиться на работе.
В комнате стоял резкий запах хлорки и дезинфекционных средств. Если не считать скудных солнечных лучей, пробивавшихся сквозь коричневые шторы, все казалось холодным и стерильным. Патриция Кван лежала на спине, оба поручня кровати были зафиксированы в вертикальном положении. К предплечьям было подсоединено множество трубок и проводов, идущих к аппаратам поблизости. На экранах красным светом мерцали показатели.
Грудь женщины вздымалась совсем слабо, едва-едва.
Страйкер подошел и посмотрел на Патрицию. Ее лицо выглядело неестественно одутловатым. Кожа казалась натянутой и тонкой, как будто слишком туго набили колбасу. Темные глаза были полуоткрыты и блестели, словно влажный леденец. Она едва слышно застонала, но Страйкер не понял от чего – от их присутствия, от боли или мучивших ее кошмаров.
– Она в сознании? – спросил он у медсестры.
– В ступоре, – коротко ответила та.
В палату вошел доктор Адлер, встревоженно взглянул на экраны аппаратов, потом устало посмотрел на Страйкера и Фелицию и сделал им знак, что они могут начинать.
– Миссис Кван? – окликнул женщину Страйкер. – Миссис Кван? Патриция?
Женщина едва заметно заморгала и повернула голову в его сторону.
– Детектив Джейкоб Страйкер, полиция Ванкувера. Я тот полицейский, который спас вас.
Миссис Кван никак не отреагировала, просто смотрела сквозь него пустым взглядом.
