Цы перечитал дату второй раз, чтобы убедиться, что здесь нет никакой ошибки. По телу его пробежала оторопь.
Цы продолжал читать, не веря написанному. В главке рассказывалось о том, как судья Фэн, недавно получивший этот пост, обрел всеобщее признание за то, что обнаружил преступника среди десятков подозреваемых. Для этого он распорядился выложить все серпы на солнце. Фэн воспользовался обрезком гнилого мяса, чтобы привлечь мух, и когда над серпами собрался мушиный рой, он убрал один из них, и мухи полетели к единственному серпу, на котором сохранились остатки крови.
Цы закрыл книгу и отложил подальше, как будто в ней затаились черти. Руки его дрожали от страха. Сяо-цзун был дедушкой нынешнего императора. На третьем с конца году его правления Фэну должно было быть что-то около тридцати лет. А случай, подробно описанный в этой книге, случился на памяти Цы, в его родной деревне! Все повторилось до последней детали, и это привело к смерти брата, а Фэн выступал как обвинитель. На несколько мгновений перед глазами Цы все поплыло.
Очнувшись, он вновь схватил книгу и перечитал рассказ. Он ничего не перепутал. Ошибки не было. Как же он мог оказаться таким наивным? Как поддался столь ужасному обману? Обвинение его брата не являлось ни случайным открытием, ни следствием проницательности Фэна. Наоборот, так случилось потому, что кто-то все заранее подстроил. Кто-то, воспользовавшийся уже проверенным методом. И этот «кто-то» мог быть только Фэном.
Но почему?
Решив, что судья до сих пор во дворце, юноша вышел из спальни, полный решимости поговорить с Фэном. Однако, когда Толкователь трупов добрался до выхода, слуга преградил ему путь. Цы смотрел на его лицо, на черты иной расы. Это был тот самый монгол, который сопровождал Фэна во время его приезда в деревню. Приветствовать знакомца Цы не стал. Он попытался обойти монгола; слуга не пустил.
— Хозяин велел тебе оставаться дома, — объявил он угрожающе.
Цы вгляделся в неприветливое лицо. Он едва не бросился в драку, но гора мускулов под цветастой рубашкой выглядела непробиваемой, поэтому он отступил на несколько шагов назад, и слуга препроводил его обратно.
Оставшись один, Цы подошел к окну с намерением выпрыгнуть. Но окно выходило на пруд, за которым стояли на посту двое караульных. Юноша нахмурился. В его теперешнем состоянии он сумел бы убежать, только если бы у него выросли крылья. Цы в отчаянии огляделся по сторонам. Помимо кровати, на которой он отдыхал, и письменного стола, на котором лежала записка для Цуя, комната Фэна представляла собой книжный склад и полки, заполненные юридическими трактатами. Но в одном из углов Толкователь трупов обнаружил подборку рукописей, целиком посвященных соли. Цы был удивлен. Он знал, что Фэн отказался от судейской карьеры, дабы сосредоточиться на административной работе в соляной монополии, но столь обширная коллекция выходила за рамки чисто профессионального интереса. Повинуясь мгновенному импульсу, Цы просмотрел названия нескольких томов. Большинство из них относилось к добыче, обработке и торговле белым минералом; некоторые описывали соль как приправу, консервант для пищи или лекарство. И только один томик зеленого цвета отличался от всех других. Увидев название, Толкователь трупов не поверил себе. Это была копия «Уцзин цзунъяо», книги о военном искусстве, про которую он упоминал в разговоре с Фэном, судья же притворился, что такой не знает. Потом Цы пробежался пальцами по идеальной линии корешков; пальцы скользили, не встречая препятствий, пока не наткнулись на чуть выдвинутый корешок. Похоже, Фэн недавно доставал эту книгу и по какой-то неясной причине вернул ее на место без обычной своей аккуратности; как ни странно, названия на переплете не было. Толкователь трупов вытащил книгу и раскрыл ее.
От первых же иероглифов кровь застыла у него в жилах. Текст был просто описанием сделок по покупке и продаже соли, но Цы узнавал его, как будто он сам начертал все знаки: те же линии, тот же наклон. А в конце каждого счета — слишком знакомые имя и подпись. Это был почерк батюшки. Цы принялся лихорадочно листать дальше.
Все счета были составлены довольно давно. Получалось так, что это была точная копия бумаг евнуха, которые он изучал в архиве Министерства финансов. Нечто вроде параллельной бухгалтерии, без каких-либо отличий. Цы закрыл книгу и осмотрел края страниц. Страницы плотно прилегали одна к другой — за исключением двух мест, где книгу явно открывали чаще. Цы просунул ноготь и открыл книгу на второй отметке, — оказалось, речь здесь идет о неразберихе, которую он отметил еще в архиве Нежного Дельфина.
Цы зажмурился так, что подумал, что глаза его вот-вот лопнут. Он снова перечел записи, ничего не понимая. Голова раскалывалась.
Внезапно юношу насторожил какой-то шум снаружи. Он мгновенно захлопнул книгу и поспешил вернуть ее на место, но разгулявшиеся нервы подвели: бухгалтерская книга упала на пол. Цы все же успел ее подобрать, когда услышал, что открывается дверь в спальню. Дыхание его пресеклось. Он все-таки ухитрился поставить книгу на место до того, как раздались шаги. Вошел Фэн с подносом фруктов в руках. Цы заметил, что впопыхах он выровнял книгу с другими — а надо было сохранить выступ. В мгновение ока он вытащил книгу чуть вперед, прежде чем занятый подносом Фэн поднял на него глаза. И тогда Цы с ужасом заметил, что один листок выпал и теперь лежит на полу у его ног. Он запихнул листок под книжный шкаф. Фэн поздоровался и поставил поднос на кровать.
— Во дворце ничего нового. Ты написал письмо?
— Нет еще, — солгал Цы.
Бросившись к столу, он спрятал в рукаве готовую записку и принялся писать другую. Фэн заметил, как дрожит его ученик.
— Что-то случилось?
— Волнуюсь. Суд все-таки, — снова солгал Цы.
Он закончил писать и передал записку судье.
— Поешь фруктов, это для здоровья. А я пойду заберу нашу бесценную улику.
— Спасибо, учитель. Непременно поем.
Фэн уже уходил, но у дверей неожиданно остановился:
— С тобой точно все в порядке?
— Да, вполне, — заверил юноша.
Фэн открыл было дверь и вновь что-то его остановило. Судья нахмурился и подошел к тому стеллажу, у которого застиг юношу. Толкователь трупов заметил, что, несмотря на все его старания, краешек оторванного листа все равно бросался в глаза.
Он подумал, что Фэн заметил торчащий из-под шкафа уголок бумажного листа. Но судью заботило иное; он извлек книгу, которую только что изучал Цы, приоткрыл и убедился, что она стоит вверх ногами. Нахмурившись, он перевернул книгу и поставил среди других на место так, что она выступала на палец. Потом распрощался и ушел.
Убедившись, что Фэн действительно ушел, Цы схватил листок. Это оказалась не оторвавшаяся страница, а письмо, которое судья, видимо, хранил внутри книги. Время его написания, судя по дате, приходилось на пребывание семьи Цы в деревне; отправителем же оказался батюшка. Дрожа, Цы развернул письмо и принялся читать.
Уважаемый Фэн!
