— Мадлен. — Он нежно встряхнул мои плечи, братски и ребячески. — Ну зачем такой несчастный вид?
— Он снял одну руку с моего плеча, чтобы поднять мой подбородок. Он убрал вторую, чтобы вынуть из элегантных белых брюк носовой платок, теплый от его тела. Осторожно вытер мои глаза. Потом снова взял меня за плечи. — Рано или поздно такое случается со всеми.
— Не знаю, на что вы намекаете, — хрипло сказала я.
— Неправда. — Он тряхнул мои плечи. — Вы — умная девушка, хорошая девушка.
Я вздрогнула.
— Но хотя вам присуща энергия и дух, ваша наивность шириной в милю.
— Вроде провала от землетрясения? — Я попыталась рассмеяться, но неудачно.
— О, это — не провал, — поправил он, — это — достоинство. Но наивность ведет к неприятностям, особенно если вы еще и романтик в душе.
— Я?
— Очень.
— Я всегда была очень уравновешенна.
— На поверхности. Но под ней — нет. Вы воображаете любовь, — проговорил он с сожалением, — там, где ее на самом деле нет.
Я попыталась скрыть, как напряжены мои плечи под его руками.
— Вы, кажется, знаете меня лучше, чем я знаю себя, — холодно сказала я, кутаясь в остатки достоинства.
Он коротко кивнул, не возражая.
— Но и ситуация, — спокойно продолжал он, — романтическая. Вы не привыкли к этому. Легко вообразить себе влюбленность.
— О чем вы говорите? — спросила я, точно зная о чем.
— Хочу предупредить, ради вашего же блага, что есть кто-то еще.
Наступила тишина. Я даже не чувствовала сердце. Возможно, как у дона Рамона, оно окаменело. Остальные части тела, похоже, были в порядке. Ничто не шелохнулось в саду. По луне ползла невидимая тень. И словно завершая мое маленькое крушение мира, раздался низкий грохот.
Далеко в горах он набирал силу. Я чувствовала, как под ногами мелко дрожит терраса. И словно невидимая пьяная рука взмахнула ножом, в белом бетоне между львами появилась трещина.
Затем грохот отгремел и стих. Медленно вернулись обычные мирные звуки. Как ни в чем не бывало, снова квакали лягушки. В сухом подлеске шуршали и копошились маленькие животные. Гудело и жужжало уличное движение. Играла танцевальная музыка — возможно, она и не останавливалась. Мое сердце нашло свой невеселый ритм.
— И это все? — спросила я Джеймса Фицджеральда.
Не уверена, что имела в виду: землетрясение или его предупреждение, чтобы я не влюблялась в него.
Он решил, что последнее.
— Все, — натянуто ответил он. — Я только хотел вас предупредить.
— Не нужно, спасибо. — Я высоко подняла голову. Луна снова сияла ярко и ясно. — Я никого не люблю, — сказала я.
— Никого?
— Никого.
Я почти ждала еще одного, более сильного подземного толчка, потому что это было неправдой. Но ничего не произошло. Только мое личное землетрясение, открытие в себе. Что я люблю Джеймса Фицджеральда. И без сомнения буду расплачиваться за это всю оставшуюся жизнь.
Глава 15
На поверхности все осталось без изменений. Утром Чико залил бетоном трещину на лестнице, и всю неделю такие же маленькие трещины замазывали и цементировали по всему городу. Солнце сияло. Опасная полная луна уменьшилась до поздно восходящих трех четвертей. Мои личные трещины, мой собственный обвал оставался незамеченным.
Эти трещины могли такими оставаться. Я была занята как в посольстве, так и во внерабочее время. Куичу посетили несколько торговых делегаций, и его превосходительство занимался советами, ведением переговоров, развлечениями. Последовали многочисленные письма, сообщения, цифры, полевые отчеты, которые должны были быть напечатаны и распространены. Я мало видела Хестер, но много слышала о Еве. Ее состояние стабильно улучшалось. У меня вошло в привычку измерять этим улучшением время моего пребывания в Чарагвае.
— Она уже проворно хромает по палате, сэр, — сказал мистер Фицджеральд в ответ на вопрос его превосходительства в конце нашего ежемесячного совещания сотрудников. — Если бы не лестницы, — с осуждением поднял он одну бровь, — через пару недель Ева сидела бы за столом.
— Когда строили этот дом, следовало поставить лифт. На грош экономии, на фунт убытка. — Его превосходительство покачал головой. — Все равно, незачем торопить события. Торопись медленно. Вы только что получили отчет ее медика, не так ли, Джеймс?
Мистер Фицджеральд кивнул. Так как он отвечал за персонал, безопасность и дисциплину, все подобные вещи в конечном счете попадали к нему. Даже отчет о моем посещении отобранного посольством чарагвайского доктора, который наложил свежую повязку и вколол антитетанус, отправится в его кабинет и будет тщательно исследован его бесстрастным пристальным взглядом.
— Врач рекомендовал оздоровительный отпуск, — сказал мистер Фицджеральд.
— Но Ева не хочет уезжать?
— Она не хочет бросать нас…
— Со мной? — резко спросила я. — Или в беде?
— Не прерывайте, юная леди. Он не подразумевал ни того, ни другого, — произнес посол с любезной строгостью. — Джеймс имел в виду, что Ева не хочет оставить нас в такое напряженное время. Но вы должны повлиять на нее, Джеймс.
— Постараюсь, сэр.
— Если кто-то может убедить ее, то только вы.
— С другой стороны, министерство иностранных дел, вероятно, пожелает вернуть мисс Брэдли. — Его голос был безупречно нейтрален.
С другой стороны комнаты недоверчиво мигал Билл Грин. Он повернул розовое лицо к двум старшим дипломатам. Эшфорд закинул ногу за ногу и задумчиво выпускал клубы дыма в потолок.
— О, мы преодолеем этот мост, когда подойдем к нему, Джеймс. Вы сможете вынести нас немного дольше, не так ли, молодая леди? Мы не слишком ужасно обращались с вами до сих пор?
Я с улыбкой покачала головой:
— Мне было очень приятно, спасибо, сэр.
— Тогда решено. — Он посмотрел на часы и встал. Все мы тоже немедленно поднялись следом за ним. — Передайте Еве, — улыбнулся он мистеру Фицджеральду, который уже открыл дверь, — вопрос исчерпан.
У меня возникло чувство, что в своей тактичной манере посол говорил не только с мистером Фицджеральдом, но и с Евой. Возможно, он сообщил ему, что принадлежит к старшему и более мудрому поколению и что на этот раз мистеру Фицджеральду не удастся послать меня собирать вещи и настоять на своем.
У его превосходительства имелись и другие новости.
— Юная леди… — Он наклонился через стол и пригласил меня на семейный ужин через неделю.
В отличие от официальных приемов, к ужину его превосходительство надел рубашку с короткими рукавами. Миссис Малленпорт носила летнее платье в цветочек. Хестер выглядела восхитительной и сияющей в бледно-зеленом хлопчатобумажном платье.
